Сыновья… К 80-летию Игоря Ойстраха

Сын буржуа

И апостола сын –

Ваше дитя,

Ваш наследник один.

Цезарь отец

Или нищий с сумой –

Дети – твои,

И один и другой.

Те же улыбки

И вздохи у всех,

Те же тревоги,

И слёзы, и смех.

Цезарь отец

Или нищий с сумой –

Дети – твои

Своей кровью самой.

Jacques Brel,(1929-1978)

Жак Брель, бельгийский поэт, композитор,

шансонье и актёр

Перевод Бориса Кушнера

Любители музыки, литературы, поэзии или театра в большинстве своём уверены в огромных преимуществах детей знаменитостей, дарованных им судьбой в развитии и становлении собственной карьеры певца, музыканта, или солиста балета, если они, конечно, одарены талантом. Так ли это? Если рассмотреть несколько примеров из истории семей всемирных знаменитостей, то вполне можно придти к мысли, что именно громкое имя родителей никак не способствовало гармоничному развитию личностей самих детей – они сталкивались, даже при самых любвеобильных родителях с трудностями, порой гораздо большими, чем их талантливые коллеги из не столь именитых семей. Так же широко распространено мнение о том, что «на детях гениев природа отдыхает».

Если мы возьмём в качестве примеров несколько имён великих артистов ХХ века, то скорее всего получим подтверждение этой мысли.

Эжен Изаи – один из величайших скрипачей-композиторов конца ХIХ начала ХХ века. Его сын Антуан был скрипачом и часто ездил с отцом в совместные концертные туры (в Польше их называли «Исай с сыном»). На концертной эстраде Антуан Изаи в качестве самостоятельного артиста не утвердился. В 1930-40 годы он стал одним из учредителей Международного Конкурса им. Эжена Изаи. В 1920 годы какое-то время был менеджером Филиппа Ньюмена (возможно внебрачного сына Эжена Изаи – известного английского скрипача и педагога. О нём рассказывается в книге «Беседы с Пабло Казальсом» Хосе-Мария Корредора в главе, посвящённой времени оккупации Франции).

Фриц Крейслер – великий скрипач ХХ века не имел детей.

У С.В. Рахманинова было две дочери. Обе были музыкальны, но профессия музыкантов их миновала.

Яша Хейфец – «Император скрипки ХХ века» имел троих детей от двух браков. Ни один из них не проявил себя в исполнительской артистической деятельности.

Артур Рубинштейн: трое детей – две дочери и сын. Только сын Джон стал заметной фигурой в искусстве – актёр, дирижёр и пианист.

Иегуди Менухин: четверо детей от двух браков. Лишь сын от второго брака Иеремия стал пианистом, но, пожалуй, не достиг уровня двух сестёр отца – Хефсибы и Ялты.

Вот лишь некоторые примеры, как кажется, подтверждающие правило – дети великих и знаменитых музыкантов редко бывают наследниками одарённости своих родителей. За одним исключением: «В после-паганиниевскую эру Ойстрахи были первым примером скрипачей – отца и сына, добившихся карьер солистов международного уровня» (Henry Roth. “From Paganini to the 21-st Century”. California classics books, 1997)

Вернёмся теперь к началу: даже при значительной одарённости сына или дочери знаменитого артиста – легче или труднее строить будущую собственную профессиональную карьеру?

Предположим, что после долгих лет тяжёлого и мучительного труда, обретя исполнительский уровень артиста международного класса, такой наследник имени выходит, наконец, на профессиональную эстраду. Чего от него все ждут? Воспроизводства качеств своего знаменитого родителя или его собственного «я»? И тут полезно вспомнить слова знаменитого Леопольда Ауэра: Природа, а часто и люди стоят на пути молодого виртуоза.

Как правило, всё это сплетается в оценке молодого виртуоза большинством коллег и любителей музыки. Мало кто представляет себе трудность начала самостоятельного творческого пути таких «принцев и «принцесс» – детей знаменитостей, выходящих под той же фамилией, но под своим именем в трудное плавание по неспокойным волнам международной концертной жизни.

Без вундеркиндства. Второе начало. Гений Столярского

27 апреля 1931 года в семье музыкантов в Одессе произошло радостное событие – родился сын. В тот день родилось много мальчиков в миллионах семей по всему свету.

Этот мальчик, можно сказать, родился в семье будущего «Короля». Отцом его был тогда ещё не «Король», а молодой 23-летний скрипач, начавший за три года до этого события нелёгкую карьеру солиста-концертанта.

Это был Давид Ойстрах, ставший через 6 лет после рождения сына в один день всемирной знаменитостью, выиграв «Гран при» первого Международного Конкурса им. Эжена Изаи в Брюсселе. С той поры имя «Ойстрах» стало синонимом скрипичного совершенства.

К 1941 году – началу войны – Давид Ойстрах стал первым скрипачом Страны Советов. Ему посвящали свои новые Концерты для скрипки Арам Хачатурян, Николай Мясковский, Николай Раков, уверенные в том, что в лице Ойстраха их сочинения обретут долгую жизнь на концертной эстраде. Позднее, в 1940 годы Ойстраху посвящали свои новые сочинения Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович.

***

Давид Ойстрах… О нём написаны книги, ему посвящены фильмы, его записи на пластинки и видео стали достоянием миллионов любителей музыки вокруг света.

Через много лет после рождения сына Игоря, к тому времени, когда и сам Игорь стал знаменитым скрипачом, некоторые журналисты в Европе и Америке – любители украшать имена мировых знаменитостей пышными словами «Император», «Король», «Принц» – стали называть Давида Ойстраха «Царём Давидом» (хотя настоящий царь Давид играл на арфе!), а сына Игоря «Князем Игорем». Князем? Но князь на Западе означает «принц»! Историю этого мальчика-принца, а потом юноши и зрелого артиста мы попытаемся здесь рассказать.

***

Одна из ранних фотографий маленького Гарика (так звали Игоря дома и в школе) запечатлела его примерно в 7-летнем возрасте с родителями на подмосковной даче. Игорь играет на скрипке, как кажется с большой уверенностью для его возраста.

На даче. Сходня, 1937 год

Обращает на себя внимание удивительно гармоничная постановка обеих рук, насколько можно об этом судить по фото, отражающая принципы школы П.С. Столярского – знаменитого одесского профессора и единственного учителя Давида Ойстраха. Но ведь дело происходило в Москве, а Столярский жил и работал в Одессе? Случайно этот момент прояснился в письме Игоря Ойстраха, полученном мною недавно. Вот, что он написал:

Кстати, у нас с тобой была «общая» учительница скрипки – Анна Яковлевна Зильберштейн. Я, в пять лет, приехав из Одессы начал занятия на скрипке именно с ней. Она жила в одном подъезде нашего дома у самого Курского вокзала и приходила к нам домой. В известный же дом напротив – № 14/16 по улице Чкалова, мы переехали в 37-м году.

 Я помню, что в день переезда я целый день катался по квартире № 116 на шикарном самокате с надувными колёсами, привезённом мне в подарок папой из Брюсселя. Мама боялась, что я сокрушу квартиру ещё до доставки нашей мебели!

Эти слова Игоря Ойстраха рисуют его в возрасте 6 лет, как маленького человека, обладавшего большим темпераментом.

Одна из первых фотографий с родителями и со скрипкой. Фото из семейного архива семьи Ойстрах

Что касается его первой учительницы Анны Яковлевны Зильберштейн, то она была не только соседкой Ойстрахов по их первой отдельной квартире в Москве, но и одесситкой, ученицей Столярского. Я был её учеником с 1943 по 1950 годы. Она действительно успешно занималась с детьми до подросткового возраста, после чего её педагогическая компетенция снижалась и не соответствовала новым задачам.

Но, как видно, дело постановки рук детей давалось ей очень успешно, что заметно на примере Игоря Ойстраха. В этом она была действительно счастливой наследницей метода Столярского. (Без сомнения, его педагогическая интуиция была гениальной, а его школа постановки обеих рук – совершенной, к тому же лишённой шаблона, столь свойственного многим видным профессорам скрипки нашего времени, – писал Юрий Елагин в своей книге «Укрощение искусств». Например, у его ученика Ойстраха локоть правой руки опущен низко (здесь речь шла о «довоенном» Давиде Ойстрахе – А.Ш.) и как бы свисает. Наоборот, у Лизы Гилельс правая рука поднята при игре очень высоко. Совершенно своеобразная постановка у Миши Фихтенгольца, в особенности левая рука. Однако все эти скрипачи играют замечательно и все они обязаны этим Столярскому).

Вероятно я занимался с Анной Яковлевной до поступления в ЦМШ года два, – вспоминает Игорь Ойстрах. – Потом, уже в ЦМШ в классе Валерии Ивановны Меренблюм я помню, что играл Тройной Концерт Вивальди с Ирой Котовой и Алесей Гиллер. Обе они работали впоследствии в Большом театре.

Этот начальный эпизод в занятиях на скрипке будущего знаменитого артиста ускользнул от биографов Игоря Ойстраха, хотя теперь он кажется немаловажным: дело постановки рук скрипача или пианиста – залог его физического и творческого долголетия на концертной эстраде. Хорошая школа как базовая выучка либо служит артисту всю его концертную или иную профессиональную жизнь, либо – при её отсутствии именно в первые годы занятий – губит лучшие намерения артистов, особенно в зрелом возрасте.

***

Начав играть в шесть лет, я года через два почувствовал, что мне доставляют мало радости звуки собственной скрипки: ведь рядом изумительно звучала скрипка отца. Я перешёл на фортепиано – рассказывал Игорь Ойстрах Виктору Юзефовичу («Беседы с Игорем Ойстрахом», Москва 1978 г.). До этого драматического перехода на фортепиано, Игорь, как уже было сказано выше, посещал Центральную музыкальную школу при Московской Консерватории. А вскоре началась война… Гарик с матерью был эвакуирован в Свердловск, где они пробыли до 1943 года. И тут в эвакуации гений одесского профессора Столярского сыграл свою судьбоносную роль.

В один из приездов папы в Свердловск, – вспоминает Игорь Ойстрах – он встретился с Петром Соломоновичем Столярским, спросившим обо мне – почему я не занимаюсь на скрипке? Папа сказал, что я уже бросил играть, что я ленился и не хотел заниматься, но Столярский сумел убедить его в том, что стоит попробовать ещё раз. В следующий приезд в Свердловск папа привёз мне скрипку – «половинку» (скрипка для детей – неполного размера – А.Ш.). Когда я взял в руки скрипку и провёл по пустым струнам («пустые струны» – звуки струн без нажатия на них пальца для воспроизводства ноты – А.Ш.) у меня закружилась голова, и я упал на постель... Но я снова стал заниматься – сначала несколько уроков с ассистентом Столярского Готсдинером, а потом с самим Петром Соломоновичем. Я очень скоро выступил на концерте учеников Столярского с исполнением «Вариаций» Берио, причём помню, что не умел ещё настраивать скрипку и сам Петр Соломонович вышел на эстраду и настроил мне инструмент. Кажется, моё выступление было довольно успешным, ведь я играл после большого перерыва всего несколько недель. Потом, насколько помню, я сыграл и Концерт Зейтца № 1, а вскоре мы переехали в Москву. Но Пётр Соломонович обладал каким-то гипнотическим свойством, заставлявшим поверить в себя, в свои способности и в необходимость продолжать мои занятия.

Пётр Соломонович Столярский и Гарик Ойстрах. Свердловск, начало 1943 года. Фото из семейного архива

Произошло чудо – прозанимавшись у Столярского лишь три месяца, Игорь как-то сразу вырос и ощутил свою ответственность за своё будущее. Он стал снова заниматься на скрипке, но теперь уже в 12-летнем возрасте с большой увлечённостью и, можно сказать, посвящённостью своей скрипке и музыке.

В марте 1943 года семья возвратилась в Москву (Д.Ф. Ойстрах оставался в Москве всю войну, работая на радио, выступая в воинских частях, в осаждённом Ленинграде, но по возможности наезжал в Свердловск с концертами).

Теперь перед старой учительницей В.И. Меренблюм стоял уже совсем другой мальчик – серьёзный, начавший много заниматься на инструменте. Началась работа над рядом труднейших виртуозных сочинений Венявского, Липинского, Эрнста.

К осени 1943 года в Москву возвратилась из эвакуации в Пензу вся Центральная музыкальная школа и её профессора. Все талантливые дети и подростки начинали своё обучение на скрипке, виолончели или рояле ещё до войны. Имена многих из них стали впоследствии всесоюзно и даже всемирно известными: скрипачи Леонид Коган, Игорь Безродный, Нина Бейлина, Эдуард Грач, Рафаил Соболевский; пианисты: Лазарь Берман, Евгений Малинин, Антон Гинзбург, Игорь Чернышёв, Юлий Гутман, а позднее Владимир Ашкенази; виолончелисты Виктор Симон, Татьяна Прийменко, Ксения Юганова, позже Михаил Хомицер, Лев Евграфов, – одним словом это было целое созвездие молодых талантов, тесно сконцентрированных в нескольких классах Центральной музыкальной школы.

Перед недавно вернувшимся в Москву 12-летним Гариком Ойстрахом стояла, как могло тогда показаться, почти невыполнимая задача – выражаясь языком советского плаката – «догнать и перегнать»! То есть, впереди него лишь на один класс занимались в школе лучшие ученики самого Абрама Ильича Ямпольского – Игорь Безродный, Эдуард Грач, на семь лет старший Леонид Коган в том же 1943 году закончивший школу – всё созвездие действительных скрипичных талантов усиленно готовилось к предстоящим всесоюзным и международным конкурсам, которые только и открывали перед молодыми музыкантами двери крупнейших концертных залов страны.

Эти юноши и девушки были озабочены лишь занятиями со своими наставниками – известными профессорами Московской Консерватории, полностью посвящая всё время и силы занятиям на инструменте. Всё остальное тогда ещё отходило в какую-то отдалённую перспективу.

На этом фоне учеников школы, начавших заниматься ещё до войны, перспективы 12-летнего мальчика, только недавно вернувшегося из эвакуации в Свердловск, казались не такими уж радужными. Его соученики к этому времени имели солидную базу: основной педагогический репертуар для одарённых детей был ими пройден ещё до войны, теперь же им предстояло изучение классических концертов – Баха, Моцарта, Бруха, Брамса, Бетховена, Чайковского, Глазунова, Шоссона, Лало, Сен-Санса, Паганини.

Однако лишь три месяца, проведённые в классе Столярского, оказались таким мощным стимулом в занятиях юного музыканта, что он невероятно скоро начал играть труднейшие сочинения классического и виртуозного репертуара. Теперь Гарика уже не нужно было принуждать к занятиям. Он сам занимался всё свободное время столь интенсивно, что уже весной 1945 года, после переезда ЦМШ в новую школу, среди учеников моего возраста, то есть 9-10 лет, разнёсся слух, что сам Давид Ойстрах, вернувшись из концертной поездки домой в Москву, был поражён огромным прогрессом игры Гарика за столь короткий срок – всего в две-три недели!

Весна 1945 года была особой – это была весна долгожданной Победы. Все ученики школы играли весенний экзамен с особенным волнением и подъёмом. В ту весну впервые блеснул на таком экзамене Игорь Ойстрах, сыгравший трудный виртуозный «Военный концерт» Карла Липинского, исполнением которого Игорь за несколько недель до экзамена вызвал радостную реакцию своего отца. С этого момента мастерство молодого скрипача стало расти столь бурными темпами, что его выступления на концертах учащихся ЦМШ очень скоро стали уже не ученическими, а законченными артистическими.

С родителями дома. Время первого успеха - выступления с Концертом Липинского. Семейный архив

Первые успехи в трудные времена

Гарик часто выступал на концертах учеников ЦМШ в Малом зале Консерватории. Этим концертам всегда предшествовали в школе «закрытые вечера», то есть прослушивания учеников школы, выступавших с новыми для себя произведениями. После одного из таких прослушиваний 12 декабря 1945 года, на котором он сыграл 2-й Концерт Венявского ре-минор, директор школы Василий Петрович Ширинский позвонил Д.Ф. Ойстраху и сказал, что выступление Гарика было настолько впечатляющим, что у него нет ни малейших сомнений в его большом артистическом будущем. В своём прогнозе Василий Петрович не ошибся. Крупный музыкант – скрипач, квартетист, педагог, композитор и дирижёр – Ширинский имел большой опыт и, руководя долгие годы Центральной музыкальной школой, как правило ставил всегда точные «музыкальные диагнозы». Следующим заметным успехом явилось выступление Гарика на отчётном концерте учеников ЦМШ в Большом зале Консерватории весной 1946 года с двумя пьесами: «Романсом» Глиэра и «Скерцо-тарантеллой» Венявского.

Прошёл ещё один год тяжёлого труда, рос репертуар молодого скрипача, и 20 апреля 1947 года, за неделю до шестнадцатилетия, состоялся его действительно настоящий артистический дебют. Это было первым официальным концертным выступлением вне стен ЦМШ или Малого зала Консерватории. Игорь Ойстрах выступил с оркестром на эстраде зала Дома учёных вместе со своим отцом в Двойном Концерте И.С. Баха. Концерт и дебютант были очень тепло приняты публикой. С этого момента выступления Игоря Ойстраха носили по своему высокому исполнительскому уровню характер профессиональной концертной работы.

Дебют в Зале Дома учёных. Москва, 20 апреля 1947 года

В этом месте кто-то может сказать: «Ну, вот видите? А если бы Игорь Ойстрах не был бы сыном такого прославленного отца, заметил бы кто-нибудь его профессиональный дебют? Что ни говорите, а имя отца помогало...»

Бесспорно помогало. Но лишь в том, что к такому дебюту было привлечено больше внимания публики – всех интересовало – каков же на эстраде сын столь знаменитого артиста? На всё это можно ответить коротко: при всём этом играл Игорь Ойстрах всё-таки сам за себя. И первое его появление на эстраде было труднее, чем для любого иного дебютанта – все подсознательно ожидали некоей «похожести» стиля игры сына на игру его прославленного отца. Но Игорь Ойстрах уже тогда совершенно не копировал его игру и обладал такими индивидуальными качествами, которые ему позволили в скором времени стать оригинальным интерпретатором вновь написанного Концерта для скрипки Кабалевского. Какими именно были эти индивидуальные качества его игры? Прежде всего, исключительно красивый, мужественный звук, тон. Совершенство техники левой руки (помню, как в начале 1950-х, незадолго до прослушивания к Конкурсу им. Венявского, Рафаил Соболевский, также лауреат Конкурса скрипачей на фестивале молодёжи в Будапеште в 1949 году, говорил: «Не понимаю, как удаётся Игорю Ойстраху играть так поразительно чисто терцовые пассажи – интонация у него феноменальная!»). К техническому совершенству левой руки относятся его удивительно бесшумные переходы с одной позиции на другую, что является основой культуры игры концертного скрипача. Характер его выступления никогда не был однобоко лирическим или драматическим. Он всегда соответствовал стилю композитора, а фразировка Игоря уже к 1949 году стала совершенной, выпуклой, гибкой и понятной любой категории слушателей. Его игре всегда сопутствовал тонкий вкус и чувство меры. Начав здесь разговор о стиле его игры следует сказать, что основное различие между стилем Давида Ойстраха и его сына по моему мнению (совершенно не обязательно, чтобы с ним все соглашались!) заключается в том, что искусство Давида Ойстраха в своём главном и основополагающем начале тяготело к лирике, а не к драме (лучший пример этого – в американской записи Давида Ойстраха Концерта Чайковского с Филадельфийским оркестром и дирижёром Орманди). Быть может именно поэтому он стал несравненным исполнителем этого Концерта, так близко перекликающимся с лирикой «Евгения Онегина»? Нельзя сказать с другой стороны, что игра Давида Ойстраха была лишена романтизма и даже драматического начала, но в самом характере его звука, его человеческой мягкости ясно ощущалось именно лирическое начало. Эта мысль была со всей отчётливостью высказана его учеником, ныне профессором Кёртис Института в Филадельфии и Пибоди Консерватории в Балтиморе Виктором Данченко. В многочисленных наших беседах об интерпретации Давида Ойстраха, записанных мною на магнитофон, Данченко ясно сказал, что видит своего учителя скорее «великим лириком», чем « актёром драмы». В этом, в частности, он видел отказ Давида Ойстраха в зрелые годы от исполнения Сонат Баха для скрипки соло на своих концертах вокруг света. «Без драмы, конфликта – нет Баха!» – говорил Данченко. В этом и теперь видится главное отличие индивидуальностей отца и сына. В лиризме Давида Ойстраха быть может и заключена тайна его невероятной посмертной славы – это качество скрипичной игры стало особенно любимым и понятным молодым скрипачам и, особенно, выходцам из стран Азии – так что сегодня у музыкальной молодёжи мира нет более высокого эталона игры на скрипке, чем Давид Ойстрах.

Вернёмся снова в 1940 годы. Вскоре после своего дебюта в Зале Дома учёных Игорь продолжал быстро двигаться вперёд и овладевать вершинами скрипичного репертуара, успешно исполнив в конце 1947 года труднейший виртуозный Концерт Генри Эрнста и Сонату Изаи для скрипки соло № 1. В апреле 1948 года он выступает в Большом Зале Консерватории с «Испанской симфонией» Э. Лало.

1948 год сыграл огромную роль в карьере Игоря Ойстраха – 20 декабря в Зале им. Чайковского он выступил в московской премьере недавно написанного Концерта для скрипки с оркестром Дмитрия Кабалевского с симфоническим оркестром под управлением Натана Рахлина. Своё новое сочинение Д.Б. Кабалевский посвятил «Советской молодёжи», хотя этому концерту дал жизнь на эстраде Игорь Ойстрах.

Первое исполнение Концерта состоялось в Ленинграде со скрипачкой Диной Шнейдерман. Эта радио-премьера не произвела особого впечатления ни как сочинение, ни как исполнение. После столь унылой премьеры, казалось, что Концерт будет скоро забыт, не успев родиться. Но после первого исполнения Концерта в Москве Игорем Ойстрахом, это сочинение сразу же приобрело большую популярность и стало играться многими скрипачами и даже совсем юными в Центральной музыкальной школе и в школах других городов. По справедливости, надо сказать, этот Концерт должен был быть посвящён обоим Ойстрахам (Д.Ф. Ойстрах записал его на пластинки, а также позднее выступил с ним публично в Большом зале Консерватории). По-видимому, Кабалевский побоялся это сделать по политическим причинам – «антикосмополитическая» кампания была в разгаре, начиная с 1948 года.

Что именно Игорь Ойстрах продемонстрировал в этом Концерте, сделав его столь привлекательным для юных скрипачей? Прежде всего – удивительную ясность и простоту интерпретации, доступной пониманию любого слушателя, а тем более юного музыканта. Его исполнение делало Концерт как бы совершенно простым, несложным в техническом и музыкальном отношениях (то, что действительные трудности Концерта были незаметными в его исполнении совершенно не означало, что их не было. Они были, и как оказалось позднее не для одних только учащихся ЦМШ...) Лирические темы 1-й части Концерта чем-то напоминали по своему интонационному складу недавние песни военных лет. Вторая часть концерта была сыграна так затаённо-проникновенно, что трогала слушателей до глубины души (до сих пор помнится волнующее звучание скрипки Игоря при возвращении к главной теме второй части, исполняемой с сурдиной). Исключительно чёткий ритм, молодой задор и абсолютная техническая свобода исполнения финала Концерта, делали всё выступление Игоря Ойстраха праздничным, искрящимся, удивительно молодым и захватывающе увлекательным. Вот почему только после этого исполнения Концерта Кабалевского так много юных скрипачей сразу взялись за его разучивание. Концерт после московской премьеры стал популярным на долгие годы.

***

В 1949 году Игорь Ойстрах заканчивал Центральную музыкальную школу. На выпускном экзамене он исполнил две части из Сонаты Баха № 1 для скрипки соло (Адажио и Фугу), Концерт А.К. Глазунова, «Песню-Поэму» А.И. Хачатуряна, Сонату для скрипки соло Э. Изаи № 3 и Фантазию Венявского на тему оперы Гуно «Фауст». Программа вполне соответствовала сольному концерту скрипача-виртуоза. Тот год выдался очень трудным, и не только по этой причине. Вот отрывок из его письма о том времени:

Зимой 1949 года мне удалили миндалины. Я часто болел ангинами, не прерывая интенсивные занятия, что пагубно отражалось на моих руках, которые тогда работали на износ... Летом 1949 мне удалили аппендикс! Несмотря на обе операции, я успешно закончил ЦМШ и усиленно готовился к конкурсу на Международном фестивале демократической молодёжи и студентов в Будапеште, на котором мне удалось завоевать и поделить с замечательным коллегой Эдуардом Грачом 1-ю премию!» Надо сказать, что конкурсы тех лет на таких пропагандистско-политических фестивалях были тем не менее серьёзными и порой не уступали в своих требованиях к участникам других международных конкурсов.

Кроме осложнений со здоровьем, задачи, стоявшие перед Игорем Ойстрахом, были той весной такими необъятными, что казались вообще неразрешимыми. И вот почему: с 1949 года все учащиеся ЦМШ должны были обязательно сдавать, как и все школьники в СССР, экзамены на «аттестат зрелости». Ещё в 1948 году выпускные экзамены в школе были одновременно приёмными экзаменами в Московскую Консерваторию. Год назад все знаменитости ЦМШ – Безродный, Грач, Соболевский, Бейлина, Лазарь Берман, Евгений Малинин, Антон Гинзбург – пользовались этой привилегией для учащихся ЦМШ. С 1949 года школа была «уравнена» и все ученики, сдавшие экзамены по специальности, музыкальным и общеобразовательным предметам на аттестат зрелости, должны были держать приёмные экзамены в Консерваторию «на общих основаниях» – как тогда это формулировалось. Хотя Игорю не пришлось играть вступительный экзамен по специальности, так как он в эти же дни получил первую премию на Фестивале в Будапеште, но какие-то экзамены по специальным дисциплинам всем поступавшим в Консерваторию в тот год приходилось сдавать. А вообще то был славный «отряд» новых студентов Московской Консерватории набора 1949 года: скрипачи – Игорь Ойстрах, Марк Лубоцкий, Марина Яшвили; альтист Дмитрий Шебалин (будущий бессменный альтист Квартета им. Бородина); виолончелисты – Кира Цветкова, Татьяна Прийменко, Ксения Юганова, Всеволод Лежнев; дирижёры – Геннадий Рождественский, Эмин Хачатурян, Юрий Саульский; известный музыковед Юрий Холопов, певец Александр Ведерников – будущий прославленный солист Большого театра.

***

Осенью того же года на экраны кинотеатров Союза вышел фильм, посвящённый Фестивалю молодёжи и студентов в Будапеште. В нём рассказывалось об участниках фестиваля, ставших вскоре известными артистами – Розе Баглановой, Рашиде Бейбутове. Победителями на конкурсе вокалистов стало целое созвездие будущих прославленных советских артистов. Это были: Зара Долуханова, Иван Петров, будущие солистки Большого театра Смоленская, Фирсова и Звездина, арфистка Эрдели, очень скоро ставшие всемирно известными виолончелисты: Мстислав Ростропович и Даниил Шафран; альтисты Рудольф Баршай и Галина Матросова; пианисты Евгений Малинин, Тамара Гусева, Юрий Муравлёв. В фильме были и кадры, запечатлевшие игру двух победителей конкурса скрипачей – Игоря Ойстраха и Эдуарда Грача – всего несколько секунд – но они давали представление о поразительном мастерстве советских участников конкурса. Одним словом в этом фильме было о ком рассказать. Фильм озвучивал мой отец – дирижёр Кинематографии, и он, конечно, повёл меня в Дом кино на первый просмотр. Рядом со мной сидел какой-то представительный и интеллигентный человек лет тридцати с небольшим. Он слышал наши с родителями разговоры о Гарике Ойстрахе, Эдуарде Граче и Рафаиле Соболевском, получившем вторую премию. После просмотра, когда мы уже встали, он внезапно обратился ко мне и сказал, что он работает в отделе культуры ЦК ВЛКСМ, и что ему бы хотелось кое о чём меня спросить, а именно об Игоре Ойстрахе. В своих вопросах он проявил не только знание предмета, но и коснулся таких тонкостей, как например, что именно, по моему мнению отличает его игру от других участников конкурса? Мой ответ занял несколько минут, и мои родители, стоявшие неподалёку, как я видел, начали проявлять нетерпение, но я продолжал свой разговор до момента, когда мой собеседник был полностью удовлетворён моими ответами. Я говорил тогда ему о тех компонентах игры молодого Ойстраха в сравнении с его коллегами – о том, что было особенно привлекательным для меня: Игорь Ойстрах ни на секунду не давал отвлекаться своим слушателям. Он всё время «держал» их в напряжённом внимании. Его игре была свойственна какая-то особая естественная свежесть. В ней никогда не было и тени пресыщенности или любования собой, своим звуком, техникой или другими элементами скрипичного искусства. Его выступление всегда отличало редкое благородство и аристократизм как сценического облика, так и самой игры. Всё это, по возможности ясно, может быть и другими словами я рассказал представителю ЦК Комсомола.

Я объяснил родителям причину такой задержки, и мы двинулись домой. О действительной причине интереса к Гарику Ойстраху я не знал тогда ничего, и ни о чём не догадывался. Начав интересоваться материалами, которые теперь доступны на Интернете, я нашёл примечательный документ – письмо матери одного из студентов-соискателей премий на международных конкурсах – Антона Шароева.

Вот выдержка из него:

Секретарю ЦК ВЛКСМ тов. МИХАЙЛОВУ Н.А.

ШАРОЕВА

член ВКП(б) с 1943 года, партбилет № 238033

В течение долгого ряда лет на международных конкурсах музыкантов-исполнителей честь советского искусства защищали скрипачи, которых никак нельзя считать представителями великого русского народа; это: Леонид Коган, Юлиан Ситковецкий, Эдуард Грач, Игорь Ойстрах, Игорь Безродный, Рафаил Соболевский. Что же, разве нет талантливой русской молодежи? Конечно, есть. Так в чем же причина отсутствия русских скрипачей? А вот в чем. Профессорско-преподавательский состав скрипичной кафедры Московской консерватории имеет следующий вид: русских – 3 человека (Д. Цыганов, М. Козолупова, Б. Кузнецов); армян – 1 человек (Габриэлян); евреев – 10 человек (Цейтлин, Ойстрах, Ямпольский, Питкус, Янкелевич, Беленький, Бондаренко, Рабинович, Мострас, Сибор). У этого состава преподавателей имеется и соответствующий состав студентов, так, классы лучших специалистов по классу скрипки, профессоров Д.Ф. Ойстраха и А.И. Ямпольского, почти целиком состоят из евреев (так, у проф. Ойстраха в классе три русских студента – Александров, Киселев и Котова, а у проф. Ямпольского один русский студент – Антон Шароев). Протаскивание (выделено мной – А.Ш.) скрипачей-евреев ведется с первых дней обучения: в музшколу они протаскиваются при вступительных экзаменах; они же, еще в годы обучения в музшколе, систематически выступают на концертах-показах, имеют уникальные инструменты из коллекции, а русские ребята, глядя на своих преуспевающих товарищей, начинают терять веру в свои способности, веру в себя, и перестают заниматься. И если, все-таки, кто-нибудь из русских выбивается на дорогу и поступает по окончании музшколы в консерваторию, то и здесь ему мешают всеми силами, т. е. и здесь его систематически не пускают на концерты-показы, ему не дают хорошего инструмента, ему искусственно занижают оценки, создают репутацию то малоодаренного музыканта, то лентяя и т. д. И вот, в результате такой политики (а это именно политика) у такого профессора, как А.И. Ямпольский, за 30 с лишним лет педагогической работы, окончили консерваторию более 100 человек, работающих в лучших театрах и филармониях в качестве солистов и концертмейстеров оркестров; и среди этих людей – всего четверо русских (Силантьев, Харламова, Щепалин, Иваницкий) и 1 грузин (работник Тбилисской консерватории), а все остальные – евреи! Вот это так арифметика! В классах профессоров Ойстраха, Цейтлина, Мостраса, Рабиновича, Сибора, доцентов Питкуса, Янкелевича – то же самое. Об этих возмутительных случаях знают и в ЦК ВКП(б), и в ЦК ВЛКСМ. Поэтому летом 1950 года в дело отбора молодежи для поездки на конкурс в Прагу активно вмешался ЦК ВЛКСМ. И сразу все встало на правильный путь: если раньше к участию в конкурсе намечались лица по указанию профессоров кафедры, то на этот раз участники конкурса были намечены ГУУЗом Комитета искусств; если раньше жюри состояло все из тех же самых профессоров кафедры, то теперь жюри было составлено из лиц беспристрастных. И вот, в результате этих безусловно правильных мер, были отсеяны скрипачи Лубоцкий, Бесицкая, Хейфиц, Бейлин, Шульгин, Чутников, которые прежде считались недосягаемыми талантами; в Прагу поехали Алексей Горохов и Антон Шароев и завоевали в Международном конкурсе два первых места».

Мне не удалось обнаружить конкурс, в 1950 году, где так блеснул сын мадам Шароевой. Сегодня Антон Шароев дирижирует оркестрами в Барнауле и Тюмени. Но самое забавное, что теперь Шароев в своих интервью претендует на родство с... Антоном Рубинштейном! По такой схеме: его отец – пианист Георгий Шароев – незаконный сын знаменитого певца Иоакима Тартакова, а Тартаков – внебрачный сын Антона Рубинштейна. Всё, конечно, могло быть, но мама Шароева была бы очень недовольна таким родством... – см. ФОРУМ КЛАССИКА.РУ).

Письмо Шароевой, хотя и написано было немного позже, но точно «угадывало» общий климат отношения к «некоренным» фамилиям большинства участников международных конкурсов.

Возможно, предчувствуя дальнейшее развитие событий и карьеры сына знаменитого Ойстраха, этот человек, говоривший тогда со мной в Доме кино, просто хотел иметь своё мнение, основанное хотя бы на каких-то профессиональных мотивах и, таким образом его интерес к Игорю Ойстраху был не случаен. А мне тогда было приятно, что именно он, Игорь Ойстрах, вызвал такой интерес моего собеседника, ведь лишь за несколько месяцев до того – в последние дни апреля – я впервые сам познакомился с Гариком Ойстрахом...

Знакомство с искусством Игоря Ойстраха

Весной 1949 года унисон скрипачей Центральной музыкальной школы в очередной раз участвовал в правительственном концерте в Большом театре. Как и всегда мы исполняли то же самое произведение – «Прелюдию и аллегро» в стиле Пуньяни Фрица Крейслера. Как и всегда мы ожидали своего выступления в течение многих часов.

Во время одной из репетиций в Большом театре, нам разрешили находиться в Белом Фойе на втором этаже. Когда-то там сыграл свой первый концерт в Москве 14-летний виолончелист, но уже законченный мастер – Даниил Шафран. А в ХIХ веке здесь выступал во время светского раута сам Генрих Венявский. Хозяйкой таких собраний была великая княгиня Елена Павловна – основательница Императорского Русского Музыкального Общества (ИРМО). Этот белый холл с зеркалами напоминает зал в Зимнем Дворце Петербурга, или пражский Зеркальный зал, или даже один из залов Версаля. Словом – это было и осталось одним из самых красивых и волнующих мест внутри Большого театра.

Вот там мне и довелось познакомиться с Игорем Ойстрахом. Я и мой приятель провели с ним около пяти часов в ожидании нашего выступления. Гарик был исключительно тонким, тактичным, скромным и воспитанным юношей (его самохарактеристика в книге Юзефовича, как человека вспыльчивого в моём сознании совершенно не укладывается. Я всегда знал его таким, каким он описан выше). Общение с ним доставляло большое удовольствие, а его игра на таком близком расстоянии была вообще трудно поддающейся описанию.

В те часы он заразил меня особой любовью и преданностью скрипке на всю жизнь и вдохновил на самоотверженные, многочасовые занятия, которые сами по себе открывали новые горизонты в музыке и скрипичном исполнительстве. Я ощущаю свою благодарность милому Гарику и сегодня.

Стараясь не пропускать его выступлений, 21 апреля 1950 года я посетил концерт оркестра студентов Московской Консерватории в Большом зале. Дирижировал профессор М.Н. Тэриан. Солистом был Игорь Ойстрах, выступивший с 1-й частью Концерта Бетховена для скрипки с оркестром. Его родители, сидевшие в амфитеатре вместе с другом детства Д. Ойстраха И.Б. Швейцером и ещё одним близким знакомым – скрипачом-любителем и дипломатом Белой Гейгером, ужасно волновались, переживая буквально каждую ноту Концерта от начала и до конца. Гарик играл это сочинение, как зрелый, законченный мастер, прекрасно передав стиль Концерта в сдержанности эмоций, подлинно бетховенском ритме, никогда не старался «показать себя» и свои выдающиеся виртуозные возможности, но как бы полностью «растворялся» в гениальной бетховенской музыке. В будущем он стал одним из самых замечательных интерпретаторов музыки Бетховена среди скрипачей в Советском Союзе и единственным советским артистом, сыгравшим скрипичный Концерт с одним из величайших исполнителей музыки Бетховена в ХХ веке – дирижёром Отто Клемперером. (О его одном из самых значительных творческих достижений – записи десяти Сонат для фортепиано и скрипки совместно со своей многолетней партнёршей и женой Натальей Зерцаловой – немного позже)

***

В начале февраля 1950 года состоялся первый в Москве сольный концерт Игоря Ойстраха, уже как лауреата 1-й премии международного конкурса на фестивале в Будапеште. Этот концерт продемонстрировал во всём блеске талант юного концертанта. Его тёплый и чистый звук прекрасно отражал Малый зал Консерватории. Мельчайшие детали и тонкости фразировки доходили до каждого слушателя. Мы, ещё недавние его соученики, слушали это выступление затаив дыхание. В программе московского сольного дебюта были: Концерт Моцарта № 5, Соната Изаи для скрипки соло № 3, Фантазия Венявского «Фауст», «Аве Мария» Шуберта, Ноктюрн Шопена-Вильгельми, Фантазия Цимбалиста на темы оперы Римского-Корсакова «Золотой петушок», сюита Сметаны «Моя родина».На бис он сыграл с большой тонкостью и каким-то свойственным музыке Шопена особым ностальгическим чувством – Мазурку ля-минор в переложении Ф. Крейслера, а также впервые услышанную мной пьесу –«Тарантеллу» Анри Вьетана. В незамысловатом итальянском танце Вьетан показал весь шарм и мастерство своего таланта скрипача-виртуоза и композитора. Пьеса была написана удивительно удобно, «скрипично», так что при действительно высоком техническом мастерстве она производила очень большое впечатление. Игорь исполнил её с невероятной лёгкостью и изяществом. Казалось, что исполнение пьесы не только не составляло никакого труда, но было просто приятной музыкальной «шуткой». И на этот раз, снова, как это было с Концертом Кабалевского, многие скрипачи стали играть это небольшое сочинение, украшая им свои программы или «бисы». (Несколько курьёзный случай произошёл со мной через три года, когда став студентом Консерватории, я выучил эту пьесу и мой профессор Д.М. Цыганов заставлял меня играть её – как я понимал для своего собственного удовольствия – подряд три-четыре раза, не делая при этом ни малейших замечаний или пожеланий по поводу сыгранного).

Первый сольный концерт Игоря Ойстраха в Москве означал его окончательный переход в самый высокий ранг артиста – скрипача-концертанта. Теперь ни у кого не было сомнений в его в его будущей международной карьере.

***

Невыносимая нелёгкость бытия

Перефразируя название романа Милана Кундеры, эти слова, пожалуй, точно отображают начало 1950 годов в СССР.

Любители музыки и вообще широкая публика мало знали о перипетиях в мире скрипачей, пианистов или виолончелистов, связанных с эпохой «зрелого сталинизма» – концом 1940-х начала 1950-х. О климате тех лет написано много воспоминаний, эссе, исторических исследований. Кампания борьбы с «космополитизмом» открывала широкие перспективы сведения личных счётов во всех областях искусства, науки, техники, медицины, а также невиданные возможности продвижения на самые высокие посты и должности людям, дотоле и не мечтавшим ни о чём подобным. Основой всего стала государственная политика антисемитизма. В то же время власти старались как-то внешне балансировать в их ставке на «коренные» имена и фамилии, не сбрасывая сразу со счетов известных, популярных и знаменитых артистов. Вот что написал об одном малоизвестном эпизоде крупнейший исследователь сталинской антисемитской политики Геннадий Костырченко:

«Такую же роль внешнего декорума играли, например, одобренное вождем решение политбюро от марта 1949-го, санкционировавшее выезд с концертами в Венгрию скрипача Д.Ф. Ойстраха и сопровождавшего его в качестве аккомпаниатора В.Е. Ямпольского, а также присуждение в 1951 году Сталинской премии композитору Ю.С. Мейтусу за оперу «Молодая гвардия».

(Г. Костырченко. «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм»).

Сегодня трудно поверить, что для разрешения обычной гастрольной поездки собирался ЦК партии!

И тем не менее весной 1950 года мы узнали о том, что Давид Ойстрах был заменён молодым, хотя и несомненно талантливым скрипачом Игорем Безродным для поездки на фестиваль советского искусства в Лондон. Первоначально Давид Ойстрах должен был выступить там с исполнением нового Концерта Кабалевского с композитором за дирижёрским пультом. Самому Ойстраху готовили замену...

Мне довелось присутствовать в квартире профессора А.И. Ямпольского, когда он работал с Безродным над этим Концертом, готовя его в самые короткие сроки. Они провели часа полтора, тщательно репетируя и бесконечно повторяя трудные и коварные пассажи, которые Игорь Безродный, при всём своём мастерстве преодолевал с известным трудом. В те дни мы ещё не знали, что он должен был заменить Ойстраха.

В итоге в Лондоне Безродный исключительно сильно нервничал, и как на репетиции, так и на концерте сыграл это сочинение с ощутимыми техническими потерями. Рецензии на исполнение и на само сочинение, были не очень вдохновляющими. Надзирающим над музыкой и исполнительским искусством этого показалось мало. Они снова назначили Игоря Безродного выступить вместо Ойстраха – на это раз уже в ансамбле с Львом Обориным на таком же фестивале во Франции. По многим свидетельствам, и этот опыт успеха не принёс. Музыкальным начальникам стало ясно, что Ойстраха всё же заменить нельзя и что если они хотят достойно представлять советское искусство – в будущем этого больше не повторять.

Неизвестно, была ли эта попытка замены Давида Ойстраха связана с шедшим на всех парах «следствием» по делу Еврейского Антифашистского Комитета, или же это было частью программы, столь ясно выраженной в докладной записке Александрова ещё в 1942 году, но на этом подобные опыты прекратились. Через год – в 1951 году – Давид Фёдорович представлял Советский Союз в жюри Конкурса им. Королевы Елизаветы в Брюсселе. Первую премию с блеском завоевал Леонид Коган. После конкурса Ойстрах с огромным успехом выступил с концертами Баха и Бетховена с оркестром под управлением Жака Тибо. Спустя 14 лет после победы Давида Ойстраха на этой же сцене, он снова стал триумфатором. (В связи с этим, профессор Д.М. Цыганов язвительно заметил в своём классе в Консерватории: «Оказывается заменить Ойстраха не так просто… Игорь Безродный обеспечил блистательный провал Концерту Кабалевского в Лондоне»).

После окончания конкурса Королева написала письмо Д.Ф., где в частности говорилось: «Ваша несравненная игра останется незабываемой и для меня, и для всей Бельгии. Кроме радости Вас слышать, я была счастлива Вас снова увидеть и несколько раз играть с Вами. Мне грустно, что Вы уезжаете, но я надеюсь Вас скоро увидеть и вновь услышать… Елизавета» (B. Юзефович. «Беседы с Игорем Ойстрахом»).

Так чем же были недовольны советские чиновники, заменяя прославленного Давида Ойстраха молодым скрипачом? Может быть вот этим?

В 1943 году Давид Ойстрах был удостоен Сталинской премии. В письме к Сталину он писал:

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Я глубоко взволнован присуждением мне премии Вашего имени. Радостно сознание того, что служение любимому искусству, отражающееся в моей концертной деятельности, получило столь высокую оценку Партии и Правительства.

Я вношу полученную премию 100 000 рублей в особый фонд Главного Командующего для скорейшего разгрома вражеских полчищ – губителей мировой культуры и искусства.

Желаю Вам здоровья.

Искренне преданный заслуженный деятель искусств РСФСР Давид Ойстрах.

Рядом с письмом Ойстраха «Правда» опубликовала и ответное письмо Сталина:

«Заслуженному деятелю искусства РСФСР тов. Д.Ф. Ойстраху.

Примите мой привет и благодарность Красной Армии, Давид Федорович, за вашу заботу о вооруженных силах Советского Союза.

И. Сталин». Правда», 1 апреля 1943

***

Всё это теперь не имело значения. Иные соображения руководили действиями чиновников Комитета по делам искусств. Нельзя сказать, что ситуация в целом слишком пагубно отразилась на развитии концертной карьеры молодого скрипача, но некоторые «знаки внимания» получил и он. Во всяком случае, два события определённо совпали во времени: реальная попытка заменить Давида Ойстраха Игорем Безродным, и нежелание тех же чиновников дать возможность Игорю Ойстраху принять участие в международном Конкурсе им. И.С.Баха в Лейпциге. Туда были посланы Игорь Безродный, Михаил Вайман и Алексей Горохов. Михаил Вайман представлял Ленинград, Безродный и Горохов Москву. Для чиновников картина выглядела неплохо – две русские фамилии, одна еврейская. Это уже был существенный прогресс в деле увеличения «коренных» фамилий на поприще музыкального исполнительства и международных конкурсов. Хотя все знали, что отец Игоря Безродного – Семён Ильич Безродный – еврей, но вполне благозвучная фамилия делала ситуацию более приятной для «товарищей». Это одна сторона дела. Сегодня видится и другая, относящаяся к вопросу стиля исполнения произведений Баха.

В те годы в Москве и Ленинграде доминировало представление об исполнении произведений Баха для скрипки, как полнокровное, немногим отличавшееся от исполнения Чайковского или Брамса. Баха было принято тогда играть с максимальным эмоциональным накалом и напором, с большой и интенсивной вибрацией, очень крупномасштабно и ярко. Всё это само по себе было неплохо, но намечавшиеся тогда новые тенденции подхода к исполнению произведений Баха для скрипки на Западе, до Москвы и Ленинграда пока ещё не доходили. И вот на таком фоне исполнение сочинений Баха Игорем Ойстрахом действительно отличалось большей сдержанностью, аутентичностью стилистике текста, меньшей внешней эмоциональностью и значительно большей углублённостью. Возможно, что именно этот факт и сыграл роль в нежелании как членов отборочного жюри, так и чиновников, включить Игоря Ойстраха с несколько «иным» Бахом в достаточно сильную «команду» советских скрипачей. Возможно также, что сам герой этого очерка и не согласится с этой мыслью и такой интерпретацией событий, но по прошествии 60-и лет при сегодняшнем доминирующем подходе к исполнению Баха, этот эпизод выглядит в таком ключе рассмотрения прошлых событий вполне убедительно.

***

Победа на конкурсе имени Генриха Венявского

Почему участие в международных конкурсах было таким важным? Здесь следует дать два ответа на этот вопрос. Во-первых, важным для страны (СССР). Во-вторых, важным для самих участников. Как уже говорилось выше, для победителей и призёров международных конкурсов открывались двери лучших концертных залов Москвы, Ленинграда и других крупнейших городов, записи на пластинки, да и вообще статус Лауреата международного конкурса для молодых артистов был почти равен статусу почётных званий, присуждавшимся особо выдающимся артистам Советского Союза. Без получения высокого приза на международном конкурсе развитие концертной карьеры для молодого артиста было обречено на полную неудачу. Игорь Ойстрах, завоевав первую премию на международном фестивале в Будапеште, став студентом Консерватории и хотя уже и выдающийся скрипач, всё равно теперь стоял перед необходимостью участия в крупном международном конкурсе.

Снова зададим себе тот же вопрос: было ли его положение легче, чем положение других потенциальных участников международных конкурсов? Помогало ли здесь хоть сколько-нибудь имя его отца?

Скорее всего не только не помогало, но значительно усложняло задачу его участия в любом конкурсе. Потому что требования к нему именно, как к «сыну знаменитого Давида Ойстраха» были всегда значительно завышены изначально из-за столь известного и популярного имени среди скрипачей мира. И всё же участвовать в таком соревновании Игорю Ойстраху было необходимо.

В 1951 году он с блеском прошёл отбор на Международный Конкурс им. Жака Тибо и Маргариты Лонг в Париже. Об этом каким-то образом узнал сам Жак Тибо и выразил свою радость по поводу предстоящей встречи с сыном Давида Ойстраха. Но Комитет по делам искусств отменил участие советских скрипачей в конкурсе в Париже. Можно только строить различные предположение об этом. Возможно, что причина была в близких сроках сразу двух Международных конкурсов – имени Королевы Елизаветы в Брюсселе и Конкурса им. Жака Тибо и Маргариты Лонг в Париже.

Если верить легендам и слухам, то Конкурсу в Брюсселе придавалось огромное значение из-за телеграммы, посланной Сталину Королевой Елизаветой: Дорогой Генералиссимус, я провожу конкурс скрипачей и рассчитываю на участие представителей вашей замечательной школы. На что Сталин, якобы, наложил резолюцию: Послать. Обеспечить победу. Так это было или нет, но советские конкурсанты в Брюсселе завоевали 1-ю премию – Леонид Коган, 2-ю – Михаил Вайман, 5-ю – Ольга Каверзнева и 7-ю – Алексей Горохов. А в Париж советская группа в тот год послана не была.

Наконец, на следующий год должен был состояться после большого перерыва – с 1935 года – Второй международный Конкурс скрипачей им. Генриха Венявского в Познани. Туда были отобраны: Игорь Ойстрах, Юлиан Ситковецкий, Марина Яшвили и Ольга Пархоменко. Многие в Москве были уверены в победе на конкурсе Юлиана Ситковецкого. Начавший свою карьеру вундеркинда в Киеве ещё до войны, ставший учеником А.И. Ямпольского в конце 1930 годов, Ситковецкий в 1945 году получил 3-ю премию на Всесоюзном Конкурсе в Москве и поделил 1-ю премию с Л. Коганом и И. Безродным в 1947-м в Праге. В послевоенные годы он стал одним из самых блестящих советских скрипачей-виртуозов. Возможно, что чисто виртуозное начало превалировало в его игре, но само впечатление от сверхъестественной виртуозности было ошеломляющим. На его концертах бывало порой заметно, что в камерной музыке он как интерпретатор уступал своей партнёрше – Белле Давидович, которая в 1950 году стала его женой. Как бы то ни было, но в Москве очень многие музыканты рассматривали Ситковецкого, как бесспорного фаворита Конкурса им. Венявского. Перед Игорем Ойстрахом стояла лишь одна задача – быть самим собой. Его виртуозное мастерство к этому времени было абсолютно совершенным, но ему было присуще бесценное качество, которое, кажется, в тот момент, на том конкурсе, было у его грозного соперника несколько стёрто.

Как и всякое концертное выступление, игра на международном конкурсе предъявляет несколько специфических требований: выступление должно быть ярким, масштабным, музыкально и стилистически аутентичным представленным композициям, совершенным в отношении техники, звука и всего арсенала скрипичной игры. Всё это достигается предварительным и большим концертным опытом, хорошо «обкатанной» программой, дающей уверенность в минимализации технических случайностей. Но... тут исполнителя поджидает неожиданная ловушка! Именно то, что даёт уверенность в успехе – многократное повторение конкурсных пьес на концертной эстраде, переходит в свою противоположность – исполнитель в какой-то мере «устаёт» от этих пьес, и они лишаются главного – свежести. Пьесы конкурсной программы, как бы и сами «устали» от многократного повторения их на концертной эстраде.

(Мне вспомнилась короткая встреча с Гариком Ойстрахом где-то в июле 1952 года. Мои родители сняли дачу на Сходне, чтобы я мог готовиться наиболее эффективно к последнему году в школе. На другой стороне Сходни находилась дача Ойстрахов. Я не посмел навестить Гарика сам, понимая, что в то лето он готовился к Конкурсу имени Венявского в Познани. Как-то я встретил его в электричке по дороге в Москву. Он был, как и всегда, очень любезен, вежлив и мил – его природное обаяние располагало к нему симпатии детей и взрослых. Гарик рассказал, что готовясь к конкурсу, занимается по многу часов в день, но старается всё же заниматься пока на даче, а с августа собирался большей частью проводить время в Москве. Я расспросил его об экзаменах в Консерваторию, которые мне предстояло сдавать на следующий год. Конечно, я сердечно пожелал ему успеха на конкурсе, в котором я не сомневался).

Судя по записям на CD, которые стали несколько лет назад достоянием коллекционеров и любителей скрипичного искусства, именно это и произошло с Юлианом Ситковецким. Если сравнить некоторые пьесы, записанные им в конце 1940 годов на пластинки, то его записи во время Конкурса дают нам картину «усталости» его репертуара. Он слишком много играл эти пьесы по радио, в студии звукозаписи и на концертной эстраде, и не смог вызвать в себе чувство той необходимой свежести всего конкурсного репертуара, которая делает выступление истинно прекрасным, дарящим своим слушателям – и членам жюри и публике – волнующее, радостное и праздничное чувство, остающееся в памяти на много лет.

Игорь Ойстрах, конечно, также многократно выступал с конкурсными пьесами на концертной эстраде, но ему удалось не только сохранить свежесть исполнения этих пьес, но и сыграть их в нужный момент, в данном месте самым волнующим и вдохновенным образом. Эти документальные свидетельства – записи, сделанные во время конкурса – делают картину совершенно ясной и вряд ли сколько-нибудь оспариваемой.

Кроме того прославленный профессор Ситковецкого – А.И. Ямпольский – допустил важный стратегический просчёт: феноменальный виртуоз Юлиан Ситковецкий был далёк от стилистики импрессионизма Кароля Шимановского, Первый Концерт которого был представлен им для финала Конкурса. Полька Ванда Вилкомирская играла тот же Концерт на финальном прослушивании значительно более увлекательно, красочно, тоньше передав импрессионистское начало в музыке польского мастера.

Конечно, не обошлось без некоторых спекуляций, которые родились, увы, именно потому, что отец Игоря – Давид Ойстрах – играл на первом Конкурсе им. Венявского в 1935 году, получив 2-ю премию. Вот что писал в своей книге ученик и глубокий почитатель искусства Давида Ойстраха Яков Сорокер:

…На самом деле, в узком кругу, разумеется не раз, и с явной горечью (Ойстрах – А.Ш.) намекал на юдофобский подтекст решения варшавского жюри, и добавлял, что многие члены жюри остались при особом мнении. Член жюри от Франции Габриэль Буйон впоследствии вспоминал: «Давиду Ойстраху пришлось довольствоваться второй премией, возможно потому, что симпатии польских членов жюри были на стороне француженки (Жанетт Нэвэ – А.Ш.) больше, чем на стороне русского (читай – еврея из России). Я. Сорокер. «Давид Ойстрах» (изд. Тарбут, Иерусалим, 1981 г.

В 1970-1980 годы в западноевропейской и американской музыкальной прессе высказывалась спекулятивная мысль о том, что Давида Ойстраха – де несколько обидели на Первом конкурсе, и потому на втором Конкурсе им. Венявского в Познани в 1952 году это было как-то «компенсировано» тем, что первый приз получил его сын Игорь. Почему-то никто из критиков не нашёл нужным отреагировать на подобные спекуляции. Если даже предположить, что тогда, в 1935 году как-то обидели будущего «Короля скрипачей», то Игорь Ойстрах в 1952 году был истинным Принцем искусства скрипичной игры в своём собственном праве. Повторим ещё раз: записи значительного количества конкурсных пьес, сделанных во время конкурса – лучшее доказательство абсолютной справедливости решения жюри о присуждении ему главного приза. Игра Игоря Ойстраха поражает невероятной чистотой, фантастической лёгкостью и совершенством техники, теплотой тона и музыкальной гибкостью истинного и большого таланта. Если к этому прибавить огромный темперамент и большой масштаб исполнения, то всё это может быть лишь попыткой словесного описания его изумительной игры. Финальное его выступление с оркестром со Вторым Концертом Венявского, запись которого хранится в архивах Конкурса в Познани, вообще стоит в ряду лучших исполнений этого Концерта, включая записи величайших звёзд скрипичного мира. Так что вне зависимости от всех обстоятельств первого конкурса, победа Игоря Ойстраха на втором Конкурсе является фактом совершенно не соотносящимся к событиям 1935 года.

Победе Игоря Ойстраха несомненно сопутствовала его глубокая любовь к сочинениям великого скрипача и композитора Генриха Венявского. Вспомним, что ещё в 1946 году, после выступления со 2-м Концертом Венявского директор Центральной музыкальной школы В.П. Ширинский позвонил Давиду Ойстраху, поздравил его с серьёзным и значительным художественным достижением Гарика, предсказав большое будущее юному музыканту на концертной эстраде.

Победив на Конкурсе им. Венявского Игорь Ойстрах сразу вышел в самый первый ряд выдающихся советских скрипачей. То есть, он был им и до конкурса, но именно международное признание сделало это теперь официальным фактом.

«Моя великая удача пришла, когда умер Сталин»

Это ни в коем случае не слова героя этого очерка. Это также не слова Давида Ойстраха. Всё окружающее воспринималось тогда в контексте своей собственной жизни в последние годы сталинского правления. К счастью, в основном все перипетии жизни в стране в это тревожное и опасное время, кажется, минимально коснулись семьи Ойстрахов.

Слова эти принадлежат человеку, которому были многим обязаны советско-английские культурные связи. Имя его – Виктор Хоххаузер. Именно он, английский импресарио, родившийся в Словакии в 1923 году, спасшийся со всей своей семьёй в Англии в 1939 году, вскоре после смерти Сталина в 1953 году представил Англии группу выдающихся советских артистов. В её составе были пианисты Эмиль Гилельс и Белла Давидович, скрипач Игорь Ойстрах, певцы Зара Долуханова и Алексей Иванов. Все они выступали в Лондоне в знаменитом Альберт-Холле с сольными концертами. Для 22-летнего Игоря Ойстраха это стало сразу огромным шагом к мировой известности не только как Ойстраха, но именно как Игоря Ойстраха. Почему среди всех молодых советских скрипачей выбор пал на него? Ведь он ещё был студентом 5-го курса Московской Консерватории. Что отличало его игру в эти годы от игры других молодых скрипачей его поколения? Естественно, что Игорь Безродный, которого скорее всего власти хотели бы видеть в этой роли для поездки в Лондон, не подходил из-за сравнительно недавнего неудачного дебюта с Концертом Кабалевского.

Как уже говорилось выше, Игорь Ойстрах сочетал в своей игре качества блестящего виртуоза и глубокого музыканта. Некоторые его талантливые коллеги обладали замечательными звуковыми качествами, отличной техникой, или тонкостью вкуса, но именно сочетанием всех этих качеств – плюс большой концертный масштаб его манеры исполнения – привлекли к нему как внимание импресарио, так и обеспечили большой успех у публики и критики. (Виктор Хоххаузер в 1974 году был проклят советскими властями за его близкую дружбу с М. Ростроповичем. На 16 лет всякие контакты прекратились, а Хоххаузер переключился на Китай. А в новые времена – в 1996 году ему был даже пожалован в Москве «Орден дружбы народов»)

Игорь выступил в Лондоне до сенсационного появления Давида Ойстраха в 1954 году. Так что Лондон сразу оценил талант юного артиста именно как яркой молодой звёзды скрипичного мира вне зависимости от ауры имени «Ойстрах». Он выступил тогда с оркестром с исполнением Концертов Хачатуряна и Бетховена. С этого времени началась его мировая карьера. Он так же был первым советским скрипачом, выступившим после войны в Западной Германии. Продолжая традицию совместных выступлений с отцом, положившей своё начало в 1947 году, Игорь и Давид Ойстрах довольно часто выступали в одном концерте. Помню одно из таких выступлений в Большом Зале Консерватории примерно весной 1954 года. На бис они сыграли этюд для двух скрипок Венявского. Мне тогда показалось, что Игорь играл вместе с отцом в какой-то мере в стиле, более близком к стилю игры самого Давида Ойстраха. Если слушать их одновременно не в Двойном Концерте Баха, а в небольших пьесах для двух скрипок, то казалось, что манера их игры была очень схожей. Поэтому, если судить по такому репертуару, то фраза одного из американских критиков о том, что «разница в игре обоих Ойстрахов лишь в их возрасте» была оправдана, но только если речь шла лишь о подобном репертуаре. Слушая запись того же Двойного Концерта Баха, сделанную на телевидении в Нью-Йорке в 1963 году в программе “Bell Telephone hour” с дирижёром Дональдом Вуурхиз, сразу слышится фундаментальное различие в характере звука и индивидуальностях скрипачей. Об этом уже говорилось в начале этого очерка.

Так в 1953 году началась мировая карьера молодого скрипача – его выступления на всех континентах земли.

***

Весной 1960 года Игорь Ойстрах готовил московскую премьеру Концерта Белы Бартока № 2 с оркестром Московской Филармонии и дирижёром Геннадием Рождественским. Этот Концерт был написан в 1937-38 году и был посвящён другу композитора – скрипачу Золтану Секеи, который и сыграл мировую премьеру в Амстердаме в марте 1939 года. В Москве его собирался играть Иегуди Менухин во время своего первого визита в СССР в декабре 1945 года. Собирался, но не сыграл. Трудно сказать, что тому было причиной, но вероятнее всего отсутствие времени для достаточного количества репетиций нового для московских оркестров сочинения. И вот теперь, через много лет после европейской премьеры Игорь Ойстрах готовил это сочинение для первого исполнения в Москве.

Волею судеб, этим Концертом мне довелось оканчивать Московскую Консерваторию весной того же 1960 года. Помню, что Геннадий Рождественский слушал с партитурой моё исполнение в сопровождении фортепиано в одной из консерваторских аудиторий для прослушивания на кафедре проф. Цыганова. То есть ещё до дипломного экзамена профессора консерватории ознакомились с этим Концертом примерно в середине апреля. Потом Рождественский приходил и на моё открытое выступление в Малом зале Консерватории, и даже на сам дипломный экзамен. Помню его, стоявшим с партитурой в руках на краю амфитеатра Малого зала. А примерно недели за две до дипломного экзамена Цыганов мне неожиданно предложил зайти в класс Д.Ф. Ойстраха и прослушать этот Концерт в исполнении... Игоря Ойстраха!

Я сказал тогда своему профессору, что, пожалуй это не совсем удобно, но он, угадав мои мысли сразу же сообщил, что договорился с ассистентом Д.Ф. – П.А. Бондаренко – о нашем приходе на репетицию Игоря, что самого Д.Ф. в Москве нет, и что всё это не только удобно, но и будет для меня, по его словам «чрезвычайно полезным – посмотреть и послушать – как этот Концерт "выглядит" и звучит со стороны». Игорь окончил аспирантуру Консерватории в 1958 году. Иногда я его встречал в нашей Alma Mater – вероятно он приходил репетировать с кем-то из аккомпаниаторов в классе Д.Ф. Ойстраха. Впрочем, это бывало очень редко. Так как аккомпанемент этого Концерта чрезвычайно труден для пианиста, то в то время его играли лишь два аккомпаниатора – Мария Абрамовна Штерн в классе Цыганова, и Берта Яковлевна Вербицкая в классе Ойстраха.

Так мы с Цыгановым пришли на репетицию Игоря Ойстраха. Он, как это было ему свойственно всегда, приветствовал нас очень сердечно и доброжелательно и началось исполнение – первое для меня живое исполнение этого выдающегося сочинения великого композитора. Играл этот Концерт Игорь совершенно замечательно: ярко ощущая национальный венгерский колорит музыки Бартока, он выявлял исключительно выпукло и совершенно колористические звуковые эффекты, присущие этому сочинению. Весь блеск технических эффектов и возможностей скрипки был так ярко претворён в его игре, что Концерт казался совсем несложным и совершенно понятным.

Вообще говоря, при исполнении любого нового сочинения композитора-современника возникают две проблемы:

1) абсолютно точного, скрупулёзного следования мельчайшим указаниям авторского текста, и;

2) преломление сквозь собственную интерпретацию наиболее впечатляющих внутренних драматических контрастов. При сильной индивидуальности артиста это иногда идёт вразрез со скрупулёзным следованием тексту.

Первое исполнение Концерта Бартока состоялось, как мы знаем, в 1939 году в Амстердаме скрипачом Золтаном Секеи с оркестром Концертгебау под управлением Вилема Менгельберга. Теперь это исполнение можно услышать на “YouTube”. Оно действительно поражает удивительно точной иллюстрацией всех указаний композитора, но при этом совершенно неодухотворённой иллюстрацией, и, уж конечно, никак не художественной интерпретацией. Иными словами, если молодой музыкант впервые услышал бы этот Концерт в исполнении Секеи, то едва бы его увлекла идея взяться за это сочинение с целью его концертного исполнения. Вполне можно быть уверенным в том, что сам композитор был полностью удовлетворён таким подходом к его сочинению. То же самое происходило с Концертом для скрипки с оркестром Стравинского – его любимым исполнителем был Самуил Душкин, который рабски следовал всем мельчайшим указаниям автора. И что же? В результате такого подхода исполнитель был лишён главного – права на собственное выражение мира образов замечательного сочинения. Так же можно быть уверенным в том, что исполнение Концерта Стравинского Мильштейном, Ойстрахом, Менухиным, Стерном и другими мировыми знаменитостями не могло нравиться автору, видевшему своё сочинение по словам Мильштейна «чем-то раз и навсегда застывшим, наподобие скульптуры».

Игорь Ойстрах, естественно, шёл по собственному пути глубоко личной интерпретации этого волнующего сочинения, соблюдая в целом главные авторские указания, но никогда не приносил им в жертву своего личного видения внутренней сущности музыки Бартока. Мы искренне аплодировали Игорю после окончания исполнения и коротко поговорили о двух самых замечательных записях Концерта, сделанных к тому времени на пластинки – Иегуди Менухина и Исаака Стерна. «Менухин играет, конечно, более возвышенно, Стерн более по-земному, – сказал он, – но оба исполнения замечательны!» Я рассказал тогда Гарику, что уже сыграл первую часть Концерта на открытом концерте студентов класса Цыганова, и вскоре буду играть вторую и третью части, никак не предполагая, что он не укажет на своей афише – «первое исполнение», что было бы вполне естественным. Это был с его стороны не только красивый жест. Он проявил не только тонкость и такт, но и благородное великодушие к своему скромному коллеге. В его благородстве в отношении к своим коллегам можно убедиться, читая его интервью. В одном из них в 2003 году на вопрос английского журналиста Билла Ньюмена были ли его соученики «дружественными конкурентами и соперниками», он ответил просто: «О, они не соперники, они мои наиболее талантливые коллеги!» Достойный пример благородной скромности и высокой оценки своих коллег!

***

До 1960 года в жизни Игоря Ойстраха происходило много событий – концерты в разных странах мира, встречи с великими музыкантами. Но в том году произошло событие, сыгравшее в его жизни кардинальную роль, положившее начало новому периоду его жизни – личной и творческой. В том году Игорь женился на пианистке Наталии Зерцаловой, ученице выдающегося советского пианиста Я.В. Флиэра.

Одна из первых семейных фотографий – Игорь Ойстрах и Наталия Зерцалова, начало 1960 годов. Семейный архив

Многие музыкальные писатели, историки скрипичного искусства, среди которых был уже цитируемый здесь Генри Рот, в значительной мере преувеличивали «существование Игоря в тени знаменитого отца». Генри Рот даже сделал такое сравнение: «Представляете себе жизнь юного скрипача, стремящегося сформировать свою собственную музыкальную индивидуальность, если он живёт вместе с Крейслером, Хейфецем – или Ойстрахом!»

С этим можно соглашаться или не соглашаться, но всё же следует отметить, что жизнь и развитие карьеры Игоря Ойстраха со всей очевидностью показали – он часто появлялся в странах Запада, как мы видели, ещё до появления там своего отца – Давида Ойстраха. Так произошло в Англии, Западной Германии, Израиле и ряде других стран. И, следовательно, его оценивала и критика и публика совершенно независимо от наследия великого имени.

Женитьба молодого музыканта стала важнейшей вехой его жизни – теперь он полностью самостоятелен, глава семьи, принявший на себя всю ответственность за собственные решения – жизненные и творческие.

Наталия Зерцалова стала не только «равноценной партнёршей» своего мужа, по словам великого дирижёра Отто Клемперера, но и матерью Валерия Ойстраха – их сына – продолжателя династии Ойстрахов уже в третьем поколении.

Первые прикосновения к скрипке - Валерий Ойстрах с бабушкой, мамой и дедушкой

В то же самое время Игорь продолжал выступать со своим отцом Давидом Ойстрахом в Москве, Амстердаме, Будапеште, Лондоне, Париже, Нью-Йорке... Их нерушимая совместная творческая работа продолжалась до самого 1974 года – безвременной кончины Давида Фёдоровича Ойстраха.

В зале Концертгебау, Амстердам. Семейный архив

Вспомним, что первый выход Игоря на профессиональную эстраду был с отцом в Двойном Концерте Баха в зале Дома учёных в 1947 году. Но и в первый выход на эстраду в качестве дирижёра Давид Ойстрах был тоже с сыном – только теперь уже в качестве его аккомпаниатора. В начале 1960 годов Давид Ойстрах после полного утверждения своей всемирной артистической репутации, как одного из величайших скрипачей середины века, решил начать осуществление своей мечты – встать наконец за дирижёрский пульт. Вот короткое воспоминание о самом первом выступлении Давида Ойстраха за дирижёрским пультом, присланное мне из Иерусалима бывшим солистом Большого Симфонического оркестра Радио, одним из лучших в те годы флейтистов Москвы Наумом Зайделем:

Мне довелось играть с Давидом Ойстрахом, в качестве дирижёра, в самом начале его дирижёрской карьеры, а точнее, в самый первый раз его дирижёрского опыта. Для меня это был первый, и одновременно последний раз. Я полагаю, что это произошло в конце 1959 или начале 1960 года, когда главным дирижёром был ещё А.В. Гаук. Неожиданно объявили оркестру, что состоится запись на грампластинку для фирмы «Мелодия». А.В. Гаук придавал этой записи большое значение. Лично мне он сказал: «Оркестр должен проявить себя самым лучшим образом. Вы же понимаете, какой он дирижёр» (Как ошибался А.В. Гаук, не имея представления об Ойстрахе-дирижёре! – А.Ш.). Записывали мы «Испанскую симфонию» Лало с Игорем Ойстрахом. Давид Ойстрах дирижировал очень корректно, не размахивал излишне, как это случается очень часто. Руки располагались на естественной высоте, соответственно уровню звучания. Мне показалось, он стесняется быть эмоциональным, доверяя оркестру. Я чувствовал в атмосфере на сцене почитание, уважение и желание выполнить любую его просьбу...

В этом свидетельстве характерны два качества Ойстраха-дирижёра – его полное владение материалом и мануальными средствами выразительности рук, как видно совершенно ясных для всех участников этой записи, и его индивидуальности артиста, никогда не выходящей за границы строгого вкуса.

Игорь Ойстрах с сыном – первые уроки на скрипке. Конец 1960-х. Семейный архив

Записав затем и Концерт Брамса снова с Игорем, в качестве солиста, 17 февраля 1962 года он выступил со своим публичным дирижёрским дебютом в Большом Зале Консерватории – пока ещё, как аккомпаниатор. Естественно, тот концерт остался в нашей памяти и сегодня – не каждый день Давид Ойстрах дебютировал как дирижёр! Надо сказать, что Д.Ф чувствовал себя в новом амплуа совершенно естественно и непринуждённо. Если кто-то и волновался в тот вечер, так это был Игорь. Впрочем, волнение чувствовалось лишь в Концерте Баха ми-мажор. Концерты Бетховена и Брамса он играл превосходно, равно как и «Интродукцию и Рондо-Каприччиозо» Сен-Санса, исполненную с оркестром на бис. С той поры они выступали вдвоём на многих концертных эстрадах мира, выступали и в дуэтах, когда Д.Ф. играл на альте, а Игорь на скрипке. Как видно из дальнейшей истории жизни и творчества Игоря Ойстраха, «дирижёрская болезнь» поразила и его.

Дирижирует Игорь Ойстрах. Семейный архив

В 1968 году Игорь Ойстрах сам впервые встал за дирижёрский пульт. Сначала это был Ансамбль солистов оркестра Московской Филармонии, которым руководил Валентин Жук. За границей его дирижёрский дебют был в Копенгагене в феврале 1968 года. Очень быстро вырос его симфонический репертуар. Вот что написал он мне о своих дирижёрских выступлениях:

«...С 1968-го по 1995-й я дирижировал "настоящие дирижёрские программы" – ряд Симфоний Гайдна и Моцарта, 6 Бранденбургских концертов Баха. Бетховен – Симфонии №№ 1-8 (все, кроме Девятой). Брамс – 4 Симфонии, Шуман – 4 Симфонии, ряд Симфоний Шуберта, Чайковского 4,5,6, "Ромео и Джульетта", "Франческа да Римини", Вагнер – "Вступление и смерть Изольды", симфоническая поэма "Дон Жуан" Рихарда Штрауса и др. Выступал с симфоническими оркестрами Московской Филармонии, Ленинградской Филармонии, оркестрами Лондона, Берлина, Вены, Брюсселя».

Если писать обо всех концертах Игоря Ойстраха в странах мира, куда его приводила судьба скрипача-концертанта, подкрепляя каждое выступление рецензиями из местных или международных газет и журналов, то вероятно получится внушительная книга-справочник, дающая полное представление о времени, месте и программах его концертов, с приведёнными примерами газетных рецензий. Поэтому ограничимся здесь более скромной задачей – посмотрим лишь немного на некоторые документы – несколько выдержек из рецензий на его скрипичные и дирижёрские выступления и письма самому Игорю и его родителям от величайших музыкантов ХХ века, которые лучше осветят как артистические, так и человеческие качества скрипача .

Вот небольшие выдержки из рецензий разных лет:

«Дрезденер Цайтунг», октябрь 1986 года

ЗАХВАТЫВАЮЩЕЕ ДУХ ВОЛШЕБСТВО МУЗЫКИ С УЧАСТИЕМ ОЙСТРАХОВ

Игорь Ойстрах – имя известное во всём мире... Знаменитого скрипача сопровождал на этот раз младший член семьи Ойстрахов – Валерий, который зарекомендовал себя равноценным партнёром... Стиль Валерия напоминает стиль отца, насколько сравним стиль Игоря и Давида Ойстраха. Школы те же – исполнители, вернее продолжатели – разные. Валерий берётся за исполнение произведений с такой же кажущейся лёгкостью, как его отец, пожалуй, более раскованно и свободно (насколько это словоупотребление возможно при таком уровне исполнения).

В Концерте Моцарта Ля-мажор исполнение Игорем Ойстрахом несло особое вдохновение в певучести игры, элегантности и грациозности звучания. Ойстрах со скрипкой в руках дирижировал Берлинским симфоническим оркестром, сопровождавшим его игру. Мы услышали живое со-музицирование как в артистическом плане, так и в духе человеческой гармонии.

Затем Игорь оставил скрипку и взял дирижёрскую палочку. Он руководил оркестром, который сопровождал игру третьего в династии скрипачей Ойстрахов – сына Валерия. 26-летний скрипач не только большой талант. Он исполнил Концерт Бруха в стиле и с большой экспрессией, как романтическую сцену без слов. Он сконцентрировался больше на интенсивности и нюансировке игры, чем на традиционных патетических жестах. И если Игорь Ойстрах был встречен бурными аплодисментами, то и Валерий быстро завоевал сердца берлинцев, наградивших его громкими аплодисментами.

В заключение Игорь Ойстрах за дирижёрским пультом Берлинского симфонического оркестра исполнил 5-ю Симфонию Чайковского. И здесь Ойстрах с чувством раскрыл лирическое содержание произведения. Поэтому медленная вторая часть и Вальс прозвучали особенно рельефно. При этом не остались в тени ни конфликтность, ни побеждающий пафос и ритмическая взрывчатость вставок. Это было прекрасное, глубоковолнующее выступление... После этого исполнения гремели овации восторженных слушателей. Исключительное начало для Берлинского Фестиваля!»

Ганс Йорген Шефер
 

ОЙСТРАХ – ДИРИЖЁР «Берлинер Цайтунг» 29.09.86.

...Мы стали свидетелями выступления музыканта за дирижёрским пультом, который умеет руководить коллективом оркестрантов, владеет музыкальным воплощением концепции произведения. Имея в виду эти его способности, как не вспомнить его отца Давида Ойстраха, мировая слава которого как дирижёра росла. Исполнение 5-й Симфонии удалось Игорю Ойстраху на одном дыхании. Ему удалось постичь дух этой музыки, её лирико-философское выражение, так же, как и её глубоко русское содержание.

Ганс Петер Мюллер

Таким образом, как и Давид Ойстрах, Игорь зарекомендовал себя серьезным симфоническим дирижёром. И в дирижировании проявлялись главные черты его таланта: чувство стиля, благородство фразы, прекрасное ощущение времени, художественный ритм и цельность формы – словом все необходимые качества, свойственные настоящему дирижёру-интерпретатору.

И вот последний отрывок из рецензии о совместном выступлении Игоря Ойстраха и Наталии Зерцаловой:

Кемптен, «Альгемане Цайтунг» 03.05.88

КОЛДОВСТВО ИГОРЯ ОЙСТРАХА

Игорь Ойстрах – это имя особенно много значит для всех любителей музыки и совершенно заслуженно. Когда он появляется на сцене, вспоминается его легендарный отец, а когда он берёт скрипку и слышишь его безупречную игру, убеждаешься, что он стал скрипачом мирового класса, который войдёт в историю концертного исполнительского мастерства.

Наталия Зерцалова технически безукоризненно исполнила Бетховена, достигнув больших высот и впечатляющего музыкального проникновения.

После антракта наступил час виртуоза Ойстраха. В исполнении пьес Чайковского проявился блеск гениального дарования – полная самоотдача, мелодичное звучание и сверх всего – захватывающее исполнение!

Генрих Венявский сам выдающийся скрипач, сочинял произведения, предъявляющие сверхвысокие требования к технике исполнения и полностью исчерпывающие возможности скрипачей. Все эти данные виртуоза в наибольшей степени присущи Ойстраху. Он, совершенно очевидно, чувствовал себя на сцене тем лучше, чем виртуознее и сложнее были пассажи и двойные ноты...

***

ФРАГМЕНТЫ ИСТОРИИ – В ПИСЬМАХ

Уильям Примроз.

7 марта 1962 года

Дорогие Давид и Тамара!

Эйлин и я только что вернулись после концерта Игоря здесь в Лос-Анджелесе. У парня есть всё: техника, натуральная красота тона, музыкальность, и в то же время индивидуальность и естественность шарма. Для меня нет ничего большего в моём представлении о настоящем элегантном артисте в наше время. Во всём – это незабываемое впечатление и также для публики, готовой слушать его целую ночь.

Хейфец был за кулисами, чтобы увидеть Игоря. У меня не было возможности сказать ему больше, чем «Хэлло», но я чувствовал, что он был так же впечатлён, как и мы.

Завтра я встречу его в Университете, где он, я и Пятигорский проводим мастер-классы и узнаю его мнение подробнее.

Наши приветы от любящих вас обоих и ещё раз – сердечные поздравления по поводу Игоря. Сердечно ваш Уильям Примроз.

(Уильям Примроз в эти годы был прославленным первым альтистом мира. Он постоянно выступал в ансамблях с Хейфецем и Пятигорским. – А.Ш.)

***

ЕZ Ефрем Цимбалист (письмо написано по-русски) 2 февраля 1962 года

Дорогой Давид! Вчера я наслаждался игрой твоего сына. Он меня и всех нас поразил своей чудной игрой, а на эстраде он выглядел как «Apollo». Я с ним говорил после концерта и какой он прелестный и хороший! Тамару Ивановну и тебя / Бабушку и Дедушку / сердечно поздравляю и крепко целую. Твой Ефрем.

(Ефрем Аронович Цимбалист(1889-1985) – всемирно известный российский и американский скрипач, педагог, композитор – А.Ш.)

Буклет, выпущенный агентством Сола Юрока к первым гастролям в Америке Игоря Ойстраха. 1962 год

***

Игорю Ойстраху. Карнеги Холл. 4 февраля 1962 г

Дорогой Игорь;

Добро пожаловать в Карнеги Холл!

Как бы я хотел быть с вами сегодня вечером, но я сейчас на гастролях и в данный момент в Нью-Орлеане. Ни пуха ни пера!

Сердечно Айзек Isaac Stern

(4 февраля 1962 года состоялся дебют Игоря Ойстраха в прославленном зале Нью-Йорка Карнеги Холл с оркестром «Симфония в эфире» и дирижёром Альфредом Валленштейном [легендарные времена! Валленштейн был многолетним партнёром выступлений и записей Яши Хейфеца!]. В программе был Концерт для скрипки с оркестром Бетховена, а весь концерт был посвящён памяти величайшего скрипача ХХ века Фрица Крейслера, умершего за три дня до дебюта Игоря Ойстраха в Нью-Йорке. Сам же американский дебют состоялся в Филадельфии 1 февраля. Критик назвал Игоря Ойстраха гениальным скрипачом, и импресарио Сол Юрок немедленно поместил эти слова на обложке буклета к его концертам. – А.Ш.)

***

Иугуди Менухин, Игорь и Валерий Ойстрахи после совместного выступления. Начало 1990-х. Семейный архив

Февраль 1993 г. Игорю Ойстраху от Иегуди Менухина

Очень дорогой Игорь!

Я был глубоко тронут, прочитав ваши добрые слова в «Сандэй Таймс» от 24 января, которые напомнили мне моменты, перенесшие нас вместе с вашим замечательным отцом, которого я очень любил. Вы очень щедры и я ценю ваши чувства и манеру их выражения. Я бы хотел быть в Лондоне 13 февраля, но в это время я буду в поездке с Филармония Хунгарика, начинающейся в Берлине, потом следует Москва, С-Петербург, включая Будапешт и Вильнюс. Таким образом, я не возвращусь даже к 26 февраля ко времени вашего концерта в Куинн Элизабет Холле. Вы знаете, как я вам предан и каким поклонником вас я остаюсь. С любовью к вам и Наташе. Ко мне присоединяется Диана.

Иегуди

***

ТЕЛЕГРАММА Иегуди Менухина в Москву Игорю Ойстраху после фестиваля в Гштааде (Швейцария)

Наши благодарности за приезд и восхитительные выступления, пленившие сердца публики. Мы были счастливы видеть вас обоих. С благополучным возвращением домой. С любовью Иегуди Менухин

***

29 июня 1968 г. Бат. Иегуди Менухин – Давиду и Тамаре Ойстрах

Дорогие добрые друзья Давид и Тамара!

Мы все просто влюблены в Игоря – он играл здесь как ангел и как дьявол, и он есть ангел. Ваши дети – оба – дали нам замечательный концерт. Игорь играл Хиндемита фантастически. Мы думаем о вас с любовью и желанием видеть вас.

Ваш Егуди и Даяна. (последние слова по-русски).

(Уже упоминавшийся здесь историк скрипичного искусства Генри Рот назвал запись Игорем Ойстрахом пьесы Хиндемита «Каmmermusik № 4» «величайшей, продемонстрировавшей абсолютную техническую свободу и готовность встретить все наиболее жёсткие антискрипичные трудности музыки ХХ века» – А.Ш.)

***

АССОЦИАЦИЯ ЗИНО ФРАНЧЕСКАТТИ

Вице Перзидент Иоланда Франческатти

La CIOTAT 12 октября 1991 года

Дорогой Игорь,

Я не могу вам сказать, как счастливы мы были видеть вас с нами на скрипичном Фестивале Зино Франческатти. Ваш роскошный концерт было удовольствием слышать и это прекрасная почесть памяти Зино Франческатти.

Он сам был бы счастлив слышать вас!

Пожалуйста, передайте мои поздравления вашей жене – замечательной артистке, уверенной рукой поддержавшей ваш успех. Большое, большое спасибо.

С любовью приветствую вас – Иоланда Франческатти

(Зино Франческатти (1902-1991) – всемирно известный скрипач середины второй половины ХХ века. – А.Ш.)

***

ИЗРАИЛЬ

Вот что было написано в буклете к концерту Игоря Ойстраха в Израиле 8 декабря 1962 года:

В этом году мы имели возможность слышать одного из величайших пианистов мира – Якова Флиэра.

А теперь мы имеем честь представить вам Мистера Игоря Ойстраха, молодого скрипача, который уже достиг высочайшего положения в мире скрипичного искусства в своём собственном праве (как оказалось теперь, те же самые слова об искусстве Игоря Ойстраха, которые были в моей статье «Феномен посмертной славы – к 100-летию Давида Ойстраха», опубликованной в 2007 г. в Альманахе «Еврейская старина» №5(52) , впервые появились в Израиле 46 лет тому назад! Это лишний раз подчёркивает значение искусства Игоря Ойстраха, как такового – А.Ш)

***

Д. ШОСТАКОВИЧ – ИГОРЮ ОЙСТРАХУ 28 II 1968 Москва

Дорогой Игорь!

Горячо поздравляю Вас с присвоением звания Заслуженного артиста. Будьте всегда здоровы и счастливы. Много-много лет радуйте любителей музыки своим искусством. Крепко жму руку. Ваш Д.Шостакович

***

Д. ШОСТАКОВИЧ – ИГОРЮ ОЙСТРАХУ 9 III 1968

Дорогой Игорь!

Я очень жалею, что не смог выехать в Горький, и ещё раз получить большую радость от Вашего исполнения моего Концерта.

Ирина и я шлём Вам и всей Вашей семье наши самые добрые пожелания.

Ваш Д.Шостакович

***

Пабло Казальс с Игорем Ойстрахом и Наталией Зерцаловой на Фестивале Казальса в Праде (Франция) 1964 год

ФЕСТИВАЛЬ ПАБЛО КАЗАЛЬСА 17 августа 1964 г.

Prades – France

Дорогой Мр. Ойстрах,

Снова я хотел бы сказать вам, как счастливы мы были видеть вас здесь в Праде, услышать ваши чудесные выступления и играть с вами вместе. Это было действительно удовольствием, которое я буду всегда помнить.

Я также очень рад иметь записи, которые вы мне любезно подарили, а также Сонаты Бетховена в исполнении Ростроповича и Рихтера, которые я только что получил.

Пожалуйста, передайте мои тёплые пожелания и сердечный привет вашему отцу. Концерты с ним остаются живыми в моей памяти.

С любовью и надеждой видеть вас вскоре здесь снова. И с лучшими пожеланиями от моей жены.

Пабло Казальс

***

ПАБЛО КАЗАЛЬС 4 января 1965 года

Janturse 6 Puerto Rico

Дорогой Игорь,

Большое спасибо за ваше тёплое письмо и добрые пожелания к моему дню рождения. Я искренне ценю ваше внимание.

Я слышал многие отзывы о вашем замечательном туре в США с вашими родителями и Миссис Ойстрах. Мои сердечные поздравления всем вам.

Я ожидаю вашего приезда в следующем июне

Все мои лучшие пожелания всей вашей семье к Новому Году, думая с теплотой о вас

Сердечно Пабло Казальс

Казальс открыл нам с Наташей новые горизонты в музыке. В Праде мы играли с Пабло Казальсом Трио Бетховена Archduke. Сам Казальс восторгался её игрой» – писал в недавнем письме Игорь Ойстрах.

(Действительно, теплота писем Казальса ясно говорит о его исключительной оценке искусства молодых музыкантов. Известный своей необычайной строгостью суждений об исполнительском искусстве и исполнителях, игравший с самыми прославленными пианистами и скрипачами мира, Пабло Казальс никогда не был склонен с излишним комплиментам. Поэтому его оценка выступлений Игоря Ойстраха и Наталии Зерцаловой особенно значима и ценна. – А.Ш.)

***

 В заключение, пожалуй, немаловажно привести слова Игоря Ойстраха на вопрос автора очерка, какие самые главные влияния он испытал в своём становлении и на пути к вершинам исполнительского творчества. Вот его ответ:

О влиянии на него, как скрипача и музыканта:

«Кроме отца – Менухин. Его гастроли в СССР в 1945 году потрясли меня и стали поворотным пунктом в моём развитии. Впоследствии я много выступал с ним. Его исключительно тёплое отношение ко мне видно в его письмах.

Хейфец оказал мне огромную честь, дважды посетив мои концерты в Лос-Анджелесе. Я всю жизнь – был и есть – потрясённый его гениальной игрой. Я был счастлив знакомству с Риччи, Францескатти, Стерном, Шерингом, Муттер, Гендель, Коганом, Перельманом. А самый памятный для меня концерт был с отцом 28 сентября 1963 года в Ройял Альберт Холле в Лондоне. Мы играли «Симфонию Концертата» Моцарта – я на скрипке, отец на альте. Дирижировал Сэр Иегуди Менухин»

Королева Елизавета с семьёй Ойстрах и маленьким наследником династии скрипачей – Валерием. 1963 год. Москва. В Квартире Д. Ойстраха. Семейный архив

***

РЕЗУЛЬТАТЫ «ПОХИЩЕНИЯ» СЫНОВЕЙ

Вернёмся ненадолго «немного» назад – на 50 лет. Матери наших соучеников в Центральной музыкальной школе были полностью поглощены делами своих детей. Без этого славного отряда родительниц ЦМШ история музыкального исполнительства во многом была бы другой. Матери Лазаря Бермана, Нины Бейлиной, Володи Ашкенази, Виктора Данченко, и многих других, не только работали, поддерживая жизнь семьи, но и проводили много времени в самой школе, зорко следя за всеми деталями занятий своих детей.

При таком положении вещей, их опека длилась все десять лет обучения в школе. Дети выросли. В 18 лет, окончив школу, они становились студентами Консерватории. Но и матерям и отцам продолжало казаться, что их дети, всё ещё дети и что они остро нуждаются в их опеке ежедневно и ежечасно. Они, эти преданные родители, несмотря на свою занятость, по-прежнему посещали все выступления своих детей – теперь уже в Малом зале Консерватории и им по-прежнему казалось, что и теперь их дети – уже вполне выросшие сыновья – даже и сейчас не могут сделать и шагу без предварительного обсуждения с родителями, без открытых обсуждений всех жизненных перипетий, словом, большинство родителей продолжало изо всех сил по-прежнему «опекать» своих весьма великовозрастных детей. Но наступала всё же пора самостоятельной жизни их чад. И тут, не побоимся этого сказать, в большинстве таких семей самых любвеобильных родителей назревала трагедия – увлечения их сыновьями какими бы то ни было девицами воспринималось в таких семьях, как попытка возмутительной «кражи» их детей из родного дома. Конечно, вслух этого не говорилось, но ситуация было удивительно похожей во всех мне известных семьях моих соучеников.

Интересно, что даже и теперь, в наши дни ХXI века, мать одного известного музыканта как-то во всеуслышание сказала: «Я ненавижу будущую жену моего сына!» Хотя и жены-то никакой нет, да и быть не может при таком положении вещей, но всё равно, страх перед «кражей» её уже почти 40-летнего «дитя» какой-то посторонней женщиной, совершенно парализует волю её сына, да и ей самой не приносит ничего кроме страха.

К выходу замуж дочерей – наших соучениц, как мне казалось, их родители относились спокойней, чем родители сыновей. Конечно, было желательно, чтобы будущий муж был бы относительно «ровней», так сказать «социально равным» их собственному семейству, но всё же это как-то сглаживалось и сам факт выхода замуж дочери воспринимался родителями не так трагически, как потенциально возможная женитьба сына. Иногда это становилось «ночным кошмаром» родителей, начинавших денно и нощно просить судьбу пронести мимо эту опасность – хоть бы на этот раз!

Многим сегодня такая картина покажется преувеличенной и неестественной, но читатель может поверить, что именно такая атмосфера и образ мыслей господствовали в большинстве семей, посвятивших больше десяти лет ежедневных усилий в борьбе за успехи своих сыновей. По-человечески это понятно – в сердце матерей возникала пустота после ухода из семьи её единственного сына – а в большинстве таких семей мы были единственными сыновьями.

Я бы не хотел строить каких-либо предположений насчёт ситуации в семье Игоря Ойстраха, но в то же время далёк от мысли, что их семья была исключением в этом жизненном вопросе. Почти наверное, что будущую претендентку в семье с единственным сыном ожидали с таким же страхом, как и в любых других похожих семьях. Страх «потерять» сына был, конечно эгоистическим – ведь так хотелось, чтобы существующее положение вещей было бы вечным! И сын с родителями, в родном доме, в безопасности! Так трудно было смириться с фактом, что сын вырос, стал взрослым человеком, более того – уже известным и даже всемирно известным артистом , но всё ещё казавшийся родителям пятнадцатилетним подростком. А в Игоря Ойстраха влюблялись ещё в ЦМШ первые красавицы школы – обаятельный, красивый юноша, вежливый, хорошо воспитанный. Правда всё это было безответным – всё своё внимание и время он уделял скрипке и музыке.

Не знаю, как восприняли родители Игоря Ойстраха объявление о женитьбе, но в его жизни это стало поворотным пунктом к полной самостоятельности не только человеческой, но и творческой, артистической.

Его женой, как уже говорилось выше, стала пианистка Наталия Зерцалова, обладавшая невероятной трудоспособностью и ответственностью за свою профессиональную карьеру. Выйдя замуж за Игоря Ойстраха в 1960 году, она стала его многолетним партнёром по ансамблю, который был отмечен не только критиками многих стран мира, но и дал, пожалуй, самый значительный в жизни обоих музыкантов творческий результат – запись десяти Сонат для фортепиано и скрипки Бетховена.

Как известно мерилом истинного музыканта-интерпретатора – дирижёра и пианиста – является именно исполнение Симфоний и Сонат Бетховена. Сочинений для скрипки, написанных Бетховеном не так много, как для фортепиано или симфонического оркестра, но исполнение скрипачом Концерта для скрипки Бетховена и его десяти Сонат – также мерило таланта исполнителя и его значения как музыканта-интерпретатора. Можно сказать, что почти что наряду с Шестью Сонатами Баха для скрипки соло – «Библии скрипача».

С дирижёром Отто Клемперером. Семейный архив

Как уже говорилось, Игорю Ойстраху выпала редкая удача – он был единственным советским скрипачом, выступившим с Концертом Бетховена с величайшим в ХХ веке интерпретатором музыки Бетховена – дирижёром Отто Клемперером.

И вот, спустя несколько лет Игорь Ойстрах и Наталия Зерцалова заканчивают записи всех десяти Сонат Бетховена. Когда Клемперер получил в подарок эти пластинки, он написал Игорю Ойстраху нижеследующее письмо:

Otto Klemperer July 24-th 1971

Switzerland

Dufourstr.104

8008 Zuerich

Дорогой Игорь Ойстрах,

Спасибо большое за ваш замечательный подарок. Я прослушал в эти дни с огромным вниманием следующие три Сонаты: в До-миноре, «Весеннюю» и «Крейцерову».

Я знаю, вы хотите «критики», – но её нет. Ваша интерпретация прекрасна и очень подлинна, и полностью убедительна для меня.

Я поздравляю вас и не менее вашу жену, которую я нахожу абсолютно равным партнёром.

Некоторое время назад я слушал исполнение 7-й Симфонии Бетховена, которое было таким плохим – всё слишком быстро, – что ваша запись была для меня хорошим лекарством.

Я надеюсь этим летом найти время прослушать все Сонаты. Я надеюсь видеть вас снова в скором времени.

Моя дочь и я шлём вам, вашей жене и вашим родителям наши самые тёплые пожелания. Ваш искренне

Клемперер

С Отто Клемперером во время репетиций Концерта Бетховена. Семейный архив

Не знаю, многие ли музыканты в своей жизни получали такие письма от Клемперера. Это письмо свидетельствует об исключительном творческом достижении артистов – результате совместного вдохновенного труда. И это лучшее подтверждение правильности жизненного выбора обоих партнёров – редкий случай в истории исполнительства, когда союз мужа и жены даёт такие результаты в творчестве.

Запись исполнения всех Сонат для ф-но и скрипки Бетховена явилось не только личным успехом этого дуэта, но и значительным художественным событием: Наталия Зерцалова и Игорь Ойстрах за эту работы были удостоены почётного членства Бетховенского общества в Бонне, а за запись всех Сонат для скрипки и фортепиано Моцарта – премии Венского общества «Wiener Flцtenuhr». Оба они почётные члены обществ Мендельсона и Шумана в Лейпциге. Вот отрывок из письма Игоря Ойстраха автору очерка 5 сентября 2010 г. Здесь он написал несколько слов о своей жене, Наталии Зерцаловой, как о партнёре-ансамблисте и солисте:

С Иегуди Менухиным мы играли в Швейцарии и Англии Трио-сонату Баха. Среди её венских поклонников были пианист Вильгельм Кемпф и дирижёр Йозеф Криппс. В моём дирижёрском концерте в Брюсселе Наташа играла с большим успехом 4-й Концерт Бетховена. Теперь ты знаешь почти всё о нашей совместной работе. Ну, и кроме всего, она мама третьего поколения «скрипичной династии Ойстрахов – Валерия.

В 2010 году на Рождество исполняется 50 лет их совместного союза – жизненного и творческого. Наверное правда, что «браки заключаются на Небесах».

Игорь Ойстрах и Наталия Зерцалова – дуэт, которому уже 50 лет

***

Если вспомнить слова историка скрипичного исполнительства Генри Рота, приведенные в начале этого очерка о том, что «В после-паганиниевскую эру Ойстрахи были первым примером скрипачей – отца и сына» то сегодня мы должны добавить к этому и внука, Валерия Ойстраха, также «достигшего карьеры солиста международного уровня». Его судьба скрипача чем-то напоминала историю его отца – Игоря Ойстраха.

Семейное трио

Несомненно талантливый и одарённый в своей «скрипичности», Валерий, как и его отец, в раннем школьном возрасте не относился слишком серьёзно к своим занятиям в Центральной музыкальной школе. Его первым педагогом был Б.В. Беленький, по собственному признанию не слишком любивший заниматься с детьми. Затем Валерий занимался в классе выдающегося педагога Феликса Андриевского (ныне профессор Королевского музыкального колледжа в Лондоне), сделал под его руководством значительные успехи, но... через год Андриевский эмигрировал в Израиль. После его отъезда Валерий занимался в классе замечательного педагога В.П. Бронина – бывшего аспиранта Д. Ойстраха, впоследствии педагога Московской Консерватории. Бронин исключительно успешно занимался с более старшими учениками, но к детям предъявлял столь взрослые требования, что часто они теряли веру в себя. Так после этих трёх педагогов, Валерий попал в класс к Светлане Безродной (Левиной) (сегодня она руководитель и дирижёр московского Камерного оркестра «Вивальди») – педагога, сыгравшего в судьбе Валерия роль Столярского, который вывел в своё время Игоря Ойстраха на путь серьёзных занятий и будущих успехов. «Она дала Валерию вдохновение и веру в себя» – говорит Игорь Ойстрах. Прекрасный пример важности психологического и эмоционального воздействия на душевные качества юного скрипача. С этого момента Валерий Ойстрах стал заниматься серьёзно, относясь к своей будущей профессии как к делу своей жизни – в третьем поколении династии Ойстрахов. Окончив Институт им. Гнесиных по классу Халиды Ахтямовой – бывшей ученицы своего деда Давида Ойстраха, Валерий работал некоторое время солистом Москонцерта. Он часто выступал со своими родителями в различных ансамблях. А дальше, как вспоминает Игорь Ойстрах:

«Ему всё же нужно было усовершенствоваться у выдающегося педагога. Таким стал мой ученик Захар Брон, воспитавший Репина и Венгерова. Он тогда начал преподавать в Любеке (Германия). Мы отправили Валерия к Брону. Навещали его. Играли вместе концерты в разных странах.

Валерий Ойстрах – профессор Королевской Консерватории в Брюсселе

В это время я получил приглашение преподавать в Royal Conservatory в Брюсселе. Это было интересно и близко от Валерия. В конце концов нас пригласили обоих преподавать, где мы и начали в 1996 году».

ВСЕ ПОКОЛЕНИЯ – СНОВА В БРЮССЕЛЕ

Иногда бывает, что в одном времени, или месте как-то странно сплетаются судьбы людей, перекликаются эпохи, и рождаются величайшие достижения искусств – исполнительских, изобразительных, поэзии, музыки, архитектуры. С Брюсселем связан первый мировой триумф одного их крупнейших артистов ХХ века – Давида Ойстраха.

А теперь с этим городом связаны уже три поколения семьи Ойстрахов – здесь живут и работают Игорь Ойстрах со своей женой Наталией Зерцаловой, бессменной партнёршей по совместному ансамблю уже в течение 50-и лет. Здесь же живёт и их сын Валерий, профессор Королевской Консерватории, солист и ансамблист. Многие его студенты завоевали почётные призы на международных конкурсах, в том числе и на Конкурсе им. Королевы Елизаветы в Брюсселе. Его запись Концерта для скрипки с оркестром Брамса удостоилась исключительно высокой оценки Руджиеро Риччи, по мнению которого эта интерпретация и подход к музыке Брамса ближе всего к «интерпретационному подходу Фрица Крейслера, чем к кому бы то ни было ещё». Недавно вышедший альбом с записями всех Сонат и Партит И.С. Баха для скрипки соло (Musicom Schultz GbR, Germany) представляет нам музыканта огромного интеллекта, высочайшей культуры интерпретации, скрипача владеющего всеми выразительными возможностями скрипичного тона, и прежде всего – поразительного владения piano, столь редко встречающегося у современных исполнителей. Его скрипка воспроизводит самые затаённые звуки серебряных труб органа – великого инструмента на котором творил Бах. Как уже говорилось выше – мерилом скрипача-концертанта является исполнение Шести Сонат и Партит Баха для скрипки соло – «Библии скрипача». Этот альбом – восхитительное «путешествие в страну Баха».

Обложка альбома, вышедшего недавно с двумя CD с записью Валерия Ойстраха Шести Сонат и Партит для скрипки соло

Валерий Ойстрах продолжает славную традицию семьи. Он совершенно самостоятельный выдающийся музыкант, никогда не копировавший отца или деда. Но он так же предан своему инструменту, музыке и тем идеалам исполнительского искусства, которым посвятили жизнь его дед и его родители. В исполнительском искусстве – их кровная, нерасторжимая связь.

Закончим этот очерк о вечной связи отцов и сыновей второй частью песни Жака Бреля:

Дети любви

Иль интриг без затей –

Каждый – волшебник,

Поэт, чародей.

Сын незнакомца

И внук твой, талант,

Каждый – художник,

Поэт, музыкант.

Им – облака,

И очаг, и зола,

Каждому сердце дано

И крыла.

Терем, лачуга,

Под небом ложись –

Каждому царство

назначено –

Жизнь.

Цезарь отец

Или нищий с сумой –

Каждый – твой сын

Даже кровью самой.

Автор выражает глубокую благодарность Юлии Боский за первый перевод на русский стихов Жака Бреля и профессору Борису Кушнеру – за поэтическую версию песни Бреля.

Большая благодарность Игорю и Валерию Ойстрахам за бесценную помощь в знакомстве с семейным фотоархивом, а также рецензиями, письмами и другими документами, без которых написание этой статьи было бы невозможным.

 Изготовление press wall для праздника, заказать за 1 день.